Махмуд Эсамбаев

Тогда и я решил сочинить танцевальный рассказ о негре. Его тело распростерто на земле, он содрогается от ударов бича, теряя последние силы, он гнется на плантации, срезая ножом сахарный тростник. Но когда труды окончены, негр слышит музыку родного «самбо» и начинает танцевать, и мы видим, как прекрасно и свободно раскованное человеческое тело. В финале танца негр снова слышит свист бичей, но теперь он застывает в гордой непокорной позе. Народ непобедим, могуч и прекрасен — такова идея этого танцевального рассказа.

Что бы я ни танцевал — подлинные народные пляски или сочиненные новеллы, о чем бы я ни думал, куда бы я ни ехал, мне хочется без конца рассказывать людям, как прекрасен и солнечен мир, мне хочется, чтобы, посмотрев мои танцы, они учились беречь мир, как самое дорогое, что есть у человека, мне хочется, чтобы они полюбили нашу огромную страну, которую недаром называют во всем мире «родиной танца».

Недавно я выступал на сцене Ленинградского хореографического училища. Нет слов, чтобы передать волнение, испытанное мною в минуты, когда мои «Золотой бог», «Автомат», «Макумба» и «Чабан» пришли на сцену этого великого школьного театра.

Здесь я увидел детей из всех республик Советского Союза и из множества зарубежных стран. Светловолосые и смуглокожие, веснушчатые и чернобровые — дети земли, каков бы ни был цвет их кожи, как бы далека ни была их родина, учатся здесь прекрасному искусству балета. И я вновь подумал о том, как велика и благородна страна, которая дарит детям всех народов земли высокую радость — радость танца».

* * *

Он умер 7 января 2000 года…

Незадолго до смерти Махмуд пришел в соборную мечеть к Равилю Гайнутдину. Главный муфтий России совершил молитву и благословил поступок — решение сердца Махмуда. Затем был совершен намаз. Махмуд совершил молитву впервые и был счастлив, словно его оставили все болезни и беды.

О том, что было потом, вспоминает генерал Асланбек Аслаханов:

«Получилось так, что я был у Махмуда за день до смерти. Мы о чем-то говорили. Потом он замолчал, посмотрел на меня и очень серьезно сказал: «Знаешь, я скоро умру».

Как, видимо, все люди в таких случаях, я понес привычную оптимистическую чепуху и даже пошутил, что у нас на Кавказе в семьдесят лет человек только превращается из юноши в мужчину. Вспомнил его отца Алисултана (прожившего больше ста лет) и сказал, что Махмуду нужно хотя бы до отцовского возраста дотянуть. Начал рассказывать, как мы с ним скоро вместе поедем в Старые Атаги. Как выпьем там живой воды из Аргуна и он сразу забудет обо всех болезнях и станет молодым джигитом. Махмуд слушал меня, не перебивая, и, кажется, с удовольствием ненадолго вернулся в детство.

Потом вздохнул и снова повторил, что он не шутит и знает, что срок его жизни кончается, поднял худую тонкую руку, не давая мне возразить.

— У меня есть к тебе одна просьба, — тихо сказал он. — Когда я умру, похороните меня в Старых Атагах.

После таких слов возможность увиливать от серьезного разговора и нести жизнерадостную чепуху исчезла.

— Рано или поздно все мы умрем, — сказал я. — На то воля Аллаха. Но я думаю, что тебя не надо хоронить в Старых Атагах, по крайней мере сейчас, пока обстановка в Чечне такая сложная. Пойми, Махмуд, ты человек, которого знает весь мир. После твоей смерти множество людей захотят побывать на твоей могиле. В Старые Атаги они еще не скоро смогут приехать спокойно. Люди любят тебя, и ты любишь людей. Нужно позаботиться о них. Вот почему я думаю, что тебе нужно быть похороненным в Москве.

Махмуд долго молчал. Видимо, ему было трудно расстаться с убеждением, которое он давно обдумал.

— Я, наверное, был плохой мусульманин, — сказал он горько. — Молитв не совершал, постов и заповедей не соблюдал… но и грехов больших за мной, кажется, тоже нет… Будет у меня к тебе большая просьба. Если нельзя мне упокоиться в Старых Атагах, то похороните в Москве, но по мусульманскому обычаю и на мусульманском кладбище.

— Твое слово — закон, — ответил я. — Можешь не сомневаться, все будет сделано, как ты хочешь.

Вот такой был у нас разговор. Самый последний.

На другой день он умер.

Когда Махмуд умер, вышел указ Владимира Владимировича Путина, тогда он был исполняющим обязанности Президента Российской Федерации, о захоронении народного артиста СССР Махмуда Эсамбаева на Новодевичьем кладбище.

Это был хороший указ и выражение самого глубокого уважения к памяти великого танцора. Новодевичье — главное кладбище нашей страны. Знаю, что и Нина Аркадьевна быта этому рада. Ведь если бы Махмуда похоронили на мусульманском кладбище, им уже невозможно было бы оказаться вместе. По обычаю своего народа она должна быть похоронена на армянском кладбище[3].