Махтумкули

— Верно говорите, — поддержал своего учителя Махтумкули, — народ принижен до последнего предела. Хоть Шейдаи и возражает, но ханы, беки, баи действительно превратили народ в мотальный станок и вертят его как хотят. Голод, нищета, бесправие — это кого угодно доведет до отчаяния. Люди нуждаются в поддержке, им нужен умный и прозорливый вождь.

— Где его возьмешь, такого вождя! — воскликнул Ата Мавы. — Если бы можно было найти, Довлетмамед-ага не портил бы себе глаза, переписывая по ночам свою книгу "Проповедь Азади", не сетовал бы на разобщенность и порочность мира. Нам Гер-оглы нужен, Гер-оглы!..

Довлетмамед поднял голову, словно сказать что-то хотел. Но нет, не сказал, промолчал. А Шейдаи и Ата Мавы смутились, приняв это как упрек их невоспитанности. В самом деле, расшумелись, раскричались, слова не дают сказать почтенному человеку. Он из-за своей деликатности не одергивает их, а они и рады стараться!

Но Довлетмамед совсем не об этом думал. Во-первых, ему не хотелось соглашаться с мнением спорящих. Во-вторых, он считал, что сейчас не время и не место обсуждать мировые проблемы. Гости только что с дороги — и сразу заспорили. Не положено так, хоть молодые люди сейчас не очень-то старину уважают. Он обратился к сыну:

— Гости, сынок, наверное, устали. И голодны. Одними разговорами гостей не угощают. Пойди узнай, стоит казан на огне?

— Гости охотились в пути и кушали, — ответил Махтумкули, но тут же понял, что сказал не в лад. — Хорошо, отец, я сейчас узнаю.

* * *

Легли поздно, однако встали рано. После намаза позавтракали и стали седлать коней — собирались поохотиться в близлежащих ущельях. Охота — это для отвода глаз, в действительности же намеревались съездить в Карабалкан, То, что среди них находился Ата Мавы, облегчало задачу.

Нуры Казим ехать отказался. Он чувствовал себя утомленным и его весьма интересовало общение с Довлетмамедом. Они далеко за полночь просидели вдвоем в войлочной юрте. Довлетмамед показал любознательному гостю недавно завершенную свою последнюю работу "Мухтасар". Это был своеобразный комментарий к различным произведениям, написанным на арабском, персидском, тюркском языках. Приводя нужные отрывки из произведений десятков авторов, Довлетмамед анализировал их, высказывал собственное мнение по проблемам, затронутым в этих произведениях. Нуры Казима больше всего удивило, что среди написанного на арабском языке попадалось и неизвестное ему. Он собирался спокойно, не торопясь, обстоятельно познакомиться с "Мухтасар".

"Охотники" двинулись в путь. Хоть и висели у них за спиной ружья, на охотников они в общем-то мало походили — слишком нарядная одежда красовалась на них. Особенно на Махтумкули.

Все обжитые места в Гургене носили общее название Турк-менсахра[46], однако собственно степь кончалась подле Хаджиговшана, а сразу за рекой начинались покрытые зарослями горы. То суживающиеся, то расширяющиеся теснины тянулись в сторону Хорасана, и в каждой из них пустил корни один из многочисленных гокленских родов.

Всадники свернули к ущелью Геокдере, которое шло параллельно теснине Карабалкан. Впереди двигался Ата Мавы — он изъездил эти места вдоль и поперек, хорошо знал дорогу и вызвался быть проводником. За ним ехал Шейдаи. Махтумкули замыкал шествие.

Ущелье было действительно зеленым. Вековые деревья переплелись ветвями и образовали над головой почти сплошной свод. Клен, арча, орех, гранат, виноградные лозы — чего тут только не было, и все такое свежее, чистое, будто их кто-то только что протер влажной тряпочкой. Сладкое и горькое смешалось в терпком аромате горных трав и цветущих деревьев, тишина стояла такая, словно в раздумье погрузилась природа.

Шейдаи восторженно вертел головой — никогда не приходилось видеть такой красоты. Особенно когда они проехали дальше, и на тишину своеобразной лавиной вдруг обрушился птичий гомон, щебет, свист, щелканье — стало казаться, что ты извечная и неотъемлемая часть природы. Но все же с восторженностью соседствовала настороженность, потому что слишком темны и густы, слишком непроницаемы были заросли, а в непроницаемом всегда подстерегает неожиданное.

Петляющая тропа круто пошла вверх и оборвалась у цветущего зеленого луга. Горы расступились. После сыроватой полутьмы ущелья всадникам показалось, что они попали в другой мир. Солнце, которое с трудом, отдельными бликами пробивалось сквозь древесную листву, здесь пылало вовсю. Любо было смотреть на сказочный луг, на делянки с посевами пшеницы, ячменя, кунжута.

Шейдаи подивился, что посевы обнесены рвом глубиной с человеческий рост и такой ширины, что не всякий конь возьмет. Преодолеть ров можно было лишь через мостики, перекрытые массивными, из бревен, воротами. Для чего это все сделано?

Ата Мавы в ответ усмехнулся:

— Это устроено для защиты от кизылбашей.

Шейдаи взглянул в лукавые голубые глаза — и не поверил.

— Как они в этих местах появиться могут? Аллах их, что ли, по воздуху перенесет?