Максим Горький. Биография писателя

Булычова тревожит не столько своя приближающаяся смерть, сколько «большая смерть» — смерть буржуазного общества, гибель старого мира. Эту неминуемую «большую смерть» осознает только он, «другие» видят только близкую смерть Егора Булычова.

Егор Булычов завершает горьковскую галерею «блудных детей» буржуазии, которым неуютно, не по себе в мире преуспевающих дельцов, которых охватывают сомнения и раздумья о жизни.

Булычов — сын своего класса, но сын умный и непокорный, «ершистый». Ему кажется смешной идея, что рабочие могут управлять хозяйством, страной: «Пропьют государство». Но, башковитый мужик, Егор раздумывает: «А — вдруг не пропьют?». Как умело нашел Горький это емкое слово «вдруг», интонационно выделенное тире, — в нем и беспокойство Булычова, и неожиданность пришедшей на ум мысли, и ощущение «не той улицы», на которой жил, да, пожалуй, и радость открытия. Недаром уже после смерти Булычова, Достигаев замечает о его дочери Шуре, которая сблизилась с большевиками: «Жаль — помер Егор, пощипала бы дочка печенку-то ему!.. Хотя… черт его знает, как бы он взглянул на этот фокус!»

Действие «Булычова» оканчивается в феврале 1917 года, в дни свержения самодержавия; события, изображенные в «Достигаеве», разворачиваются между Февралем и Октябрем. Связаны пьесы и общими персонажами — как выходящими на сценическую площадку, так и упоминаемыми действующими лицами.

Умный и беспощадный в своих поисках правды, Егор Булычов перед смертью осудил и мир, по законам которого он жил, и себя за подчинение этим законам. Василий Достигаев тоже умен, но его ум — это смекалка стяжателя, который и не задумывается над большими вопросами бытия («Верю в бога, но предпочитаю коньяк»). Если Булычов — пусть с сомнением — задумывается над тем, что «вдруг» рабочие сумеют управлять государством, то Достигаев об этом не допускает и мысли. Может, на какое-то время — но только на время! — они и окажутся у власти, но потом все будет по-старому, и его задача выждать, уцелеть, а затем снова стать хозяином положения. Он энергичен, «ловок и на язык, и на руку». Если рабочие захватят власть, полагает Достигаев, то те из капиталистов, «которые поумнее», все же «спасутся», а потом: «…если ножку им (рабочим. — И.Н.) подставить на крутом-то пути… на неведомой дороге?». Недаром в беседе с ленинградскими артистами Горький сказал о дальнейшем жизненном пути Достигаева: «При нэпе — опять в седла!»

Достигаев хитер и опасен. Он ловко отмежевывается от тех, кто готовил вооруженное нападение на Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, да и в прошлом о нем «скандального… не слыхать было».

Следом за «Булычовым» и «Достигаевым» Горький думает написать еще пьесы, где бы центральными героями были большевик Рябинин и прислуга Булычова Глафира, но осуществить этого замысла не успел.

Второй вариант «Вассы Железновой» (1935) является, по существу, новой пьесой (из текста 1910 года осталось лишь несколько строк). Центральный ее конфликт — столкновение Вассы, умной и энергичной хозяйки «миллионного дела», и революционерки Рашели, столкновение старого и нового мира.

«Поле битвы» в пьесе — материнское чувство. С одной стороны капиталистка Васса Железнова, чье чувство матери отравлено собственническим миром, изуродовано стремлением отстоять старое общество. С другой — Рашель, определяющим в характере которой — и в материнском чувстве — является служение революции.

Как человек Васса-вторая крупнее и незауряднее первой. У нее и дело стало крупнее — вместо тысячного (в 1910 году) — миллионное. Васса Железнова энергична, умна, деловита. Когда она работает с дочерью в саду, лицо у нее «доброе, ласковое».

Но тем глубже драматизм положения, разлад между душевными силами героини и ее реальными делами. Не поверив Рашели, Васса тем не менее осознает свое внутреннее бессилие перед ней и потому выдает Рашель жандармам. Низость этого поступка как выражение несостоятельности своего класса понимает и сама Васса.

Ее порой, как и Егора Булычова, берет сомнение в справедливости буржуазного мироустройства: «Люди такие живут, что против их — неистовства хочется». Недаром она говорит, что отдала бы делу революционерки Рашели все свое богатство, весь свой ум и смекалку, если бы поверила ее правде. Но поверить делу революции Васса не может: признать, подобно Булычову, что она всю жизнь прожила «не на той улице», признать, что ее ум, смекалка, энергия принесены в жертву ложному кумиру, ей не по силам.

Если «Булычов», «Достигаев», вторая «Васса Железнова» изображали с современных позиций прошлое — хотя и не столь еще далекое, — то в пьесе «Сомов и другие», «пьесе о кулаке» Горький-драматург и тематически обратился к современности.