Максим

— Из досье отца. Еще — ты сама дала. Забыла? — ответил он, одной рукой придерживая рюкзак, а второй распахивая передо мной дверь подъезда. Вежливый, весь в отца! Мысль об Александре заставила меня помрачнеть. Погода на улице — еще больше. Это была даже не слякоть — это была осенняя грязь. Снег в этом году выпадал лишь несколько раз, да и то быстро таял. Земляничная зима…, кажется, так ее окрестили в телевидении? Машина у Макса была покруче Димкиной. Залезая в серебристую иномарку, я впервые подумала — откуда у сына простого психолога такая тачка?

— Макс, что там, в досье… Макс осторожно повернул ключ в замке зажигания и плавно вывел машину на дорогу вдоль моего дома.

— Ничего особенного. Телефоны, адрес. Отец все уничтожил, но я успел списать.

— Ты что, знал? Максим вывел машину из двора, раздалось постукивание подворотника и на ветровое стекло внезапно закапали первые капли начинающегося дождя. «Зима!» — зло подумала я, пока Максим включал дворники.

— Я их списал, когда обнаружил листы с твоими… снами… — Максим говорил медленно, явно взвешивая каждое слово, будто отчаянно боялся сказать лишнее… или недосказать нужное? — Ты пойми правильно, вообще-то я не совал нос в дела отца. Своих проблем на работе хватало. Но твое досье было особенным. Отец не так часто держал документы в доме, а эти как-то оставил на столе. Я думал собрать, чтобы наша кошка по ним не походила. Она у нас с характером, могла о бумаги и когти поточить… А как бросилось кое-что в глаза, уже не смог оторваться. Хотел с тобой познакомиться, но сначала боялся реакции отца, отношения у нас к тому времени и без того были натянутыми, а портить еще более не хотелось. Как я понял, вы уже были достаточно близки, ты ему доверяла, а если бы отец узнал…

Потом, когда его не стало, не решался подойти к тебе после матери…

Прости меня…

— Тебя-то за что? — удивилась я.

— Надо было предупредить… Еще в трамвае… Но я тебя не узнал, ты слишком много плакала…

— Как ты меня мог узнать? — удивилась я, и Максим открыл бардачек, вытянув наружу сложенный вчетверо листок. Обычный белый, изрядно помятый листок для ксерокса или принтера. У меня таких, только чистых, дома целая пачка. Я развернула бумагу и с удивлением увидела свое изображение, выполненное обычным карандашом.

Только волосы у меня там были длиннее, не было челки, глаза имели чуть другой разрез, а на губах играла наивная, детская улыбка. Такой у меня и в детстве не было — жизнь не та, чтобы так улыбаться. Рисунок явно был старый. Бумага испачкалась на сгибах, а карандаш местами стерся.

— Что это? — вновь спросила я.

— Не спрашивай, — ответил Максим, вновь поворачивая. Разговаривая со мной, он умудрялся не спускать внимательного взгляда с дороги. — Ты не хочешь знать, верь мне.

— А если хочу?

— Еще не время, — мягко возразил Максим, поворачивая руль, чтобы не слететь с извилистой дороги. Дождь закончился, Максим выключил дворники, а я отвернулась к окну, прибавшись разгоряченным лбом к холодному стеклу. За окном проносились угрюмые мокрые дома.

— Максим, что за игры? — осторожно спросила я. — Что это значит?

— Моя мать тоже видела этот рисунок, — не ответил на вопрос упрямый Максим. — По нему тебя на кладбище и узнала. Я и сам не понимаю, что все это значит. Надеялся, что мы разберемся вместе. У нас ведь одна проблема, понимаешь? Максим замолчал, зато ожил мой телефон. Опять Катька.

— Ритунь, приехал? — спросил Катькин знакомый голос. Только теперь голос был мягче и глубже — наверняка, Васька с дежурства явился.

— Да.

— Ну и как? — заинтересованно спросила подружка.

— Что ну и как? — мрачно ответила я.

— Цветы притащил, подарок? — обиженно спросила Катька. — Везет тебя в какую-то глушь, украл от друзей ценную персону, а еще и выкупа не заплатил? Кстати, на чем везет? На автобусе?

— Да нет.

— На личном авто! — ахнула Катька. — Как тачка?

— Димкиной лучше.

— Бедный Димон, не выдержал-таки конкуренции, — засмеялась Катька, и вновь затараторила так быстро, что я едва успевала улавливать ход ее мыслей. — Кстати, вчера его видела. Как раз, как мы с тобой разошлись. Ты только там не скривись, а то я тебя знаю, опять вообразила, что сплетничаю. Так вот, слушай внимательно, это интересно! Видела бы ты его лицо, когда оно твоем Ромео узнал!

Ритка, он к тебе явно не равнодушен…

— Катя… — предупреждающе протянула я. — Что-то ты там не то увидела.

— Ритка, ты слепа, — засмеялась Катька. — Я думала, что ты давно знаешь…

— Господи, — взмолилась я, — если это правда, то надеюсь, что и Ленка слепа. Иначе меня ждут крупные неприятности!

— Ленке твой тоже очень по вкусу, — тотчас подхватила новую тему Катя. — Только она его почему-то испанцем величает. Ритка, правда, что ли? Я его не видела… Покажи, а? Не будь жмотом… хоть бы фотку…

— Слушай больше Ленку, точно сплетницей станешь! — ответила я, механически отмечая, что мы уже выехали за город, — не похож он…