Малабарские вдовы

Все истории звучали горестно. Первин выслушала рассказ про бизнесмена, который поселил в супружеской спальне проститутку, а жене назначил место в углу. Другая женщина жаловалась, что у мужа, с которым она прожила двадцать лет, роман с двоюродной сестрой. Судья задавал вопросы, а присяжные – одиннадцать мужчин – сидели с каменными лицами и выслушивали ответы.

В середине третьего дела появились Содавалла, промокшие до нитки с ног до головы. Все трое прошли по проходу мимо Первин, сели. Подбежал какой-то человек, устроился рядом – видимо, их барристер, Н. Дж. Вадья. Отец Первин заранее выяснил, что мистер Вадья – вакил, адвокат с традиционным индийским образованием, а не с дипломом современной юридической академии. Н. Дж. Вадья в этот день представлял еще двух клиентов. В какой-то момент он покинул Содавалла и вышел на кафедру представительствовать от лица женщины, пытавшейся доказать, что муж изменил ей с соседкой: аргументы его были продуманными и неопровержимыми.

– Вадья в этом суде не чужой, – пробормотал Джамшеджи, обращаясь к Камелии и Первин. – Вот только вряд ли кто сможет сравниться в мотивации с отцом, защищающим свою дочь.

Первин предпочла бы, чтобы ее представлял не отец, а вакил из Калькутты. Это бы произвело лучшее впечатление на местных присяжных. Но никто из тех, с кем говорил Джамшеджи, не согласился взять на себя эту обязанность.

Слушанье дела «Содавалла против Содавалла» состоялось вскоре после двух. В перерыв Первин не смогла проглотить ни крошки – и теперь сознавала, что из-за пустого желудка и пересохшего горла у нее кружится голова. Вслед за отцом она прошла к скамье истцов; отец выглядел слегка комично в черной мантии, ему коротковатой, и парике, более пышном, чем его собственный и чрезвычайно качественный – он сейчас красовался на стойке для париков в его бомбейском кабинете. Некоторые посетители даже тихонько прыснули.

Первин села, чувствуя на своем затылке сотни глаз. Ей это только показалось или судья Муди действительно глянул на нее с презрением? Отец предупредил заранее: не нужно смотреть присяжным в лицо. Это создаст у них впечатление, что она слишком уверена в своей победе.

Придерживаясь самого что ни на есть чистого оксбриджского выговора, Джамшеджи Мистри представился присяжным: барристер-поверенный из Бомбея с двадцатипятилетним опытом, выступающий сегодня вместо мистера Пестонджи, который не смог явиться на заседание.

Мистер Вадья тут же указал, что Джамшеджи – отец истицы; это откровение вызвало громкий смех и перешептывания.

– Совершенно верно, у меня есть важное преимущество: я знаю истицу всю ее жизнь как человека честного и склонного поступать в согласии со своей совестью, невзирая на последствия.

После этого Джамшеджи представил дело так: Первин обманом заставили вступить в брак. Он уточнил, что сам он был против, но дал согласие, поняв, каким желанным считают этот союз Содавалла. Он им доверял, он оплатил свадьбу в Калькутте. Но доверие его было подорвано, когда выяснилось: родители Сайруса закрывают глаза на то, что он общается с проститутками.

Адвокаты, как правило, не втягивали в дело родителей. Первин услышала неодобрительное бормотание на галерке.

Встал мистер Вадья:

– Протестую. Советник Мистри в Калькутте новичок. Для него, видимо, новость и то, что, согласно брачному праву парсов, отдохновение, которое позволяет себе супруг, не является законным поводом для расторжения брака.

– Ваша честь, я лишь подвожу к статье тридцать первой. Прискорбный факт заключается в том, что действия ответчика привели к заражению его супруги венерическим заболеванием. Я не хочу оскорблять ничей чувствительный слух его названием. Но в документах все обозначено.

Первин мечтала об одном – чтобы ливень пробился сквозь крышу и смыл ее отсюда. Ее буквально ошарашило то, какими фактами отец ее делился с сотнями незнакомых людей.

– Если вы говорите правду, почему не произнести вслух? – вмешался мистер Вадья. – Нет никаких оснований клеветать на моего подзащитного.

Ход был ловкий – если прозвучит название болезни, клеймо останется на Первин навсегда: ее пожизненно будут считать нечистой. Она с трудом удерживалась, чтобы не закрыть глаза, когда отец положил перед судьей два листа бумаги – результат медицинского освидетельствования, которое она прошла в Калькутте, и справку от врача, который лечил ее в Бомбее. Мистер Вадья нагнулся и тоже посмотрел. После этого документы показали присяжным – лица их сделались угрюмыми.

– Хуже того: ответчик, мистер Содавалла, продолжал вести себя безнравственно, – продолжил Джамшеджи после того, как ропот утих. Свое выступление он закончил красочным описанием визита Первин на фабрику Содавалла, где она обнаружила проститутку у Сайруса в кабинете, а также нападения на нее Сайруса – его он квалифицировал как покушение на убийство. – Моя дочь Первин вынуждена была бежать из Калькутты, спасая свою жизнь! – своим знаменитым громовым голосом объявил Джамшеджи. – Целый ряд положений тридцать первой статьи указывает на то, что супругам надлежит предписать раздельное жительство.