Малабарские вдовы

– Как вы могли? Обесчестить мою семью – обвинить нас в гибели сестры? – Сайрус кричал прямо в лицо Джамшеджи, который был сантиметров на десять его ниже.

– Один ты видишь это в таком свете, – сурово произнес Джамшеджи. На них уже глазели все, кто проходил мимо по коридору. Вокруг мужчин образовался тесный кружок любопытных зевак, и Камелия оберегающим жестом обняла за плечи Первин – той же очень хотелось стать невидимой.

– Мерзавец! Вы заставили моих родных вспомнить про несчастье, о котором мы изо всех сил пытались забыть! – злобным голосом выкрикнул Сайрус, не обращая внимания на поспешавших к нему констеблей.

– Он вовсе не хотел тебя оскорбить, – возразила Первин; сердце ее громко стучало. – Это просто аргументация. Задача адвоката…

– Первин! – рявкнул на нее отец. – Ни слова больше.

– Адвокаты – самые бессердечные существа на земле. Нелюди. – Сайрус злобно кривился. – И, уж конечно, ты, Первин, хочешь стать одной из них!

Джамшеджи откинул голову назад и заговорил, глядя Сайрусу в лицо:

– Ты показал под присягой, что согласен на раздельное жительство. А твой вакил сделал лишь одно: нарисовал портрет жены, плохо исполняющей обязанности по хозяйству. Присяжные никогда не развели бы вас на столь малозначительном основании. Нужен был аргумент поубедительнее, вот я его и привел.

– Вы назвали моих родителей убийцами. – Сайрус шумно дышал, будто тяжкий груз тянул его под воду. – Заявили, что я болен. Сказали, что мне было все равно, умрет Азара или нет…

– Если не хочешь разбираться с прошлым, подумай о будущем, – произнес, скрипнув зубами, Джамшеджи. – Великим ли для тебя будет счастьем, если моя дочь проживет с тобой следующие сорок или пятьдесят лет? Ты думаешь, за эти долгие годы у вас будет хоть один счастливый день?

Сайрус ответил тестю, но при этом не сводил глаз с Первин:

– Если присяжные отправят ее жить с нами, она заплатит за всю ту грязь, которой вы нас поливали сегодня в суде. А если она добьется раздельного жительства, счастливым оно не будет. Я превращу вашу жизнь в ад.

Прозвенел звонок, возвестив о возобновлении судебного заседания. Председатель жюри присяжных передал судье Муди несколько листов бумаги, а тот без всякого выражения зачитал вердикты. Жене, муж которой поселил в общей спальне проститутку, присудили раздельное жительство и алименты. Женщина, муж которой спал с двоюродной сестрой, получила развод. Кроме того, присяжные аннулировали брак мужчины, жена которого не исполняла супружеских обязанностей. Настал черед Мистри.

– «Содавалла против Содавалла». – Судья Муди прищурился, как будто с трудом читал то, что написано на бумаге. Первин почувствовала, как в груди у нее леденеет: она была уверена в дурном исходе. – По поводу этого дела присяжные отмечают особо, что не одобряют появления жены на рабочем месте мужа. Однако Содавалла злоупотребляли традицией женского уединения – весьма почтенной, но требующей всеобщего согласия, – из чего логически вытекает вопрос о безопасности жены. Шесть голосов за раздельное жительство. Без алиментов.

Судья еще что-то бубнил, но Первин уже ничего не воспринимала. Она услышала одно: «за раздельное жительство».

Она победила. Она останется женой Сайруса, но никогда его больше не увидит. Каждый день месяца теперь – в ее распоряжении. Она хозяйка своей жизни.

Сотрясаясь от рыданий, Первин обняла свою мать. Увидела, что у Камелии лицо тоже мокро от слез.

– Да, – сказал Джамшеджи и обнял обеих женщин своими руками, сильными, точно ветви дерева. – Мы ее не потеряли. Слава богу.

Однако Первин не поддавалась безрассудству радости. Она помнила, что сказал Сайрус в перерыве.

– Папа, а право на раздельное жительство можно оспорить?

– Можно, но вряд ли они станут, – обнадежил ее отец. – Это слишком дорого и хлопотно.

– Но Сайрус нам угрожал. – Он тогда посмотрел на нее, и ненависть в его взгляде была слишком очевидной.

Джамшеджи вытащил носовой платок и утер Камелии слезы.

– Пусть угрожает, сколько ему вздумается, но, сдается мне, вся его мстительность испарится за те три года, которые ты будешь учиться в Англии.

– Если меня примут…

– Экзамены ты сдала давным-давно, – напомнил отец. – И у тебя есть все необходимые документы.

Документы на въезд в Англию отец подал за нее сразу после того, как два года назад она успешно сдала оксфордские экзамены. Правда, соответствующие бумаги были выписаны на имя Первин Джамшеджи Мистри – именно это имя отец велел ей поставить на заявлении в университет. Никто еще никогда не слышал о том, чтобы замужняя женщина училась в Оксфорде, – и проверять, примут ли ее в таком качестве, было слишком рискованно. Да и, собственно, учиться под девичьим именем не означало лгать, учитывая вынесенный присяжными вердикт о раздельном жительстве.