Малабарские вдовы

Когда они проезжали мимо чоула, Первин подумала: куда, интересно, убежала юная проститутка – домой или к мужчине, который отправляет ее к клиентам? Нынче Сайрус ей не заплатил, но, наверное, заплатит завтра. Первин совершенно не интересовало, что между ними произошло: никогда в жизни она не будет больше разговаривать с Сайрусом.

– Небезопасно женщинам по ночам, – пробормотал возница. – Нигде не безопасно! Пусть ваш муж и свекор поймают негодяя, который это натворил. Вы видели его лицо?

Первин слишком изнемогла, чтобы отвечать. Кроме того, она не собиралась ничего говорить Бахраму или Бехнуш. Яблоко от яблони недалеко падает. Это они вырастили своего сына слабым и испорченным.

Первин попросила кучера подождать неподалеку от дома Содавалла – ей нужно было сходить за деньгами.

– Не возвращайтесь на стоянку, сейчас снова поедем. Мне нужно ненадолго зайти внутрь.

– Поедем в больницу? – спросил возница встревоженно.

– Нет. На вокзал Сильда. – Она постояла, обдумывая все то, что может пойти не так. – Если я не выйду через пять минут, постучите в дверь и позовите меня. Скажите тому, кто откроет: экстренная ситуация.

– Экстренная. – Возница медленно произнес по-английски только что выученное слово.

Гита открыла дверь, как только Первин подошла. Увидев искалеченную хозяйку, служанка зажала рот рукой. Первин, будто и не заметив ее, шагнула в вестибюль и пошла к лестнице.

Бехнуш, видимо, услышала, как открывается дверь: она встала со своего стула в гостиной и вышла в вестибюль.

– Арра марере[66]! – воскликнула она. – Что случилось?

Первин не ответила, у нее была другая задача: взять необходимые вещи и сбежать до возвращения Сайруса. У него машина, он может приехать в любой момент.

Когда Первин торопливо проходила мимо, на пол упали несколько капель крови. Бехнуш их заметила и застонала:

– Ты вся испачкана! Что случилось?

– Простите, – скованно произнесла Первин. Она понимала, что, если обстоятельства случившегося выплывут на свет, Бехнуш никогда не убедит ни одно семейство сосватать им новую невесту.

Бехнуш заплакала.

– Но почему, почему? Почему ты собираешься выходить в таком виде? Почему ты всё измазала кровью? Ты же знаешь правила!

Она сумасшедшая?

Из столовой донесся голос Бахрама:

– Вы чего расшумелись?

Первин хотелось, чтобы они занялись друг другом, а ее оставили в покое. Прочистив горло, она сказала:

– Мне нехорошо. Я пойду наверх.

– Да, но сначала приведи себя в порядок. И тебе нужно бы в маленькую комнату.

Похоже, Бехнуш решила, что Первин изнасиловал какой-то незнакомец. Смирив желание выкрикнуть, что синяки и порезы – дело рук Сайруса, Первин послушно ответила:

– Я туда и пойду. Только загляну к себе, возьму дневник.

– Хорошо. Я попозже пришлю Гиту с ужином.

Первин поднялась к себе. Взяла из альмиры шаль, завернулась в нее. Вытащила из-под альмиры[67] саквояж, засунула туда наличные деньги, свои украшения – все ценности, которые подарили ей родители, плюс браслеты от Содавалла.

Подумав, открыла саквояж и вытащила браслеты из слоновой кости, положила их на бюро. Пусть свекор и свекровь оставят себе эти дорогостоящие кандалы.

Со щелчком захлопнула саквояж и спустилась вниз – только бы не увидели.

До нее долетел громкий голос Бахрама – он говорил по телефону:

– Ты ее видел вечером? Что-что она натворила?

Она надевала сандалии – и тут влетела Бехнуш.

– Что такое? Не смей выходить на улицу! С тебя кровь капает! Что люди подумают?

– Это больше не ваша забота, – бесстрастным голосом произнесла Первин. – Передайте Сайрусу, что я уехала в Бомбей – и пусть он больше меня не беспокоит.

Бехнуш вышла, а Первин решительно наступила на рисунок на пороге – тонкий меловой узор рассыпался в пыль.

1921

17. Черные отпечатки пальцев

Бомбей, февраль 1921 года

Первин сидела на стуле из розового дерева в бунгало Фарида и смотрела, как младший инспектор К. Дж. Сингх рассыпает по полу черный порошок.

Темный порошок, послеполуденный зной и резкий запах крови воскресили воспоминания о доме Содавалла: и жуткую комнатушку наверху, и вестибюль, на пол которого в те давние месяцы она часами наносила узоры по трафарету.

Происходящее казалось ей кошмаром. Первин старательно отводила глаза от тела Файсала Мукри, но все же сочла своим долгом остаться.

Зная, что отец захочет знать все подробности случившегося, Первин решила не покидать места преступления. Решение было смелое, и она сама удивилась тому, что младший инспектор не выставил ее за дверь. Сбор отпечатков продолжился, и Первин быстро поняла, что младший инспектор не упускает ни единой возможности перед ней покрасоваться. Ведь босс его пока на место не прибыл, а Первин – первая женщина-юрист, которую он видел в своей жизни.