Малая Бронная

Когда, вернувшись, Инга спрыгнула в окоп, Пана шагнула к ней и, глядя в упор, сказала:

— Тебе под тридцать, а ему шестнадцати нет, не вздумай мутить парня.

— У меня муж есть. И вообще не твое дело! — И, достав папиросы и спички, она закурила.

— Мое, переведу в другую бригаду.

Инга выбралась наверх, уселась на край окопа, демонстративно покуривая.

У Паны запылали щеки.

— Кто не работает, тот не ест! Не дам талоны на жратву.

— Ничего, у Яши попрошу, он рад будет услужить моему мужу.

— Ты куда и зачем приехала? — закричала Пана. — Бери лопату, шкура… беличья.

— Ха-ха… не страшно.

— Фашисты не страшны? А трибунал? — Пана не спускала с Инги зло сверкающих глаз, и та струхнула, отбросила папиросу, взяла лопату.

В полном молчании работали дотемна. Вырыли траншею, точно по контуру старшины.

После ужина, когда Аля со Славиком уже улеглись, появилась Инга. Пошепталась с соседкой Славика. Та было засобиралась, и Славик, поняв, что Инга меняется местом, привстал и зашипел ей в лицо:

— Уйди отсюда…

— Дурашка, — легко смирилась Инга с поражением и ушла.

Заснули ребята не скоро, шептались о Зине, что это за колика такая? И наверное, дома есть письма…

Утром без Зины проспали.

— Слава! Аля! Слава! — кричала Пана и ходила по огромной казарме от койки к койке.

— Чего ты? Мы же рядом, не кричи, — смутился Славик, что проспал и об этом знает теперь вся казарма.

— Я ваш опекун, выполняю приказ Зины, поднимайтесь, зайчата.

— Только не обзываться, — пробубнил Славик, отвергая чужую ласку, на которую имела право только Зина.

24

После завтрака пошли к своему участку, но молча. Инга рядом, как ни в чем не бывало. Работая, она капризно мямлила:

— Издевательство… не каждый человек приспособлен к земляным работам…

— А к войне? — рассердилась Аля, и без Инги тошно из-за Зины, что там с нею? А тут еще началась канонада, и гораздо ближе, чем раньше…

— Жить захочет, приспособится ко всему, — сказала Пана так, будто Инги здесь нет.

Пришел старшина. Аля оказалась не в траншее, а наверху и рассмотрела его угрюмое лицо: глаза темные, озабоченные. Он опять молчал. Отмерил, прорыл отметину, бросил колышки с бечевкой на обычное место. К старшине подошла Пана, тихо что-то спросила. Он только махнул рукой и ушел, крепко ставя ноги в грубых ботинках.

— Эй, работнички, поднажать надо! — крикнула Пана, да так сурово, что Инга спрятала свои папиросы, не успев закурить.

— Ну, мы не курим, а старшину-то могла бы угостить! — смерила Пана презрительным взглядом Ингу, от беретки, до фетровых ботиков. — Он умотался до последних сил, вся линия на нем.

— Я не догадалась, — виновато потупилась Инга.

Позже Аля спросила у Паны:

— А что за… линия на старшине?

— Наша линия обороны.

— Девочки, миленькие, кухня из строя вышла… — Яша, встав на одно колено, наклонил голову к окопу.

— Значит, голодовка? — спросила Инга, поправляя берет, чтобы не упал, так задрала голову к Яше.

— Что вы, роднуши, просто сухой паек выдадим. Так без паники.

— Перетерпим, — и Пана вонзила лом в дно окопа.

— А ты очень недовольна, малышка? — спросил он у Али.

Та подняла голову и увидела скошенный на нее черный ласковый глаз, второй, матово-безжизненный, неподвижно уставился вперед. Да он же у Яши стеклянный! Яша прижал длинный палец к губам, поняв ее испуг и этой безмолвной шуткой стараясь сгладить неловкость. Аля от стыда наклонилась и стала торопливо подбирать землю лопатой.

— Кто из вас больше устал? — спросил Яша, распрямляясь.

— Конечно же, я! — заявила Инга.

— Идите отдыхать, дорогая, я поковыряю землицу. — И Яша спрыгнул к ним.

Инга передумала:

— Пусть ясноглазик отдохнет, он у нас самый маленький.

Разозлившись на «маленького» и от приставаний Инги, Славик царапнул ее:

— Что вы придумали, тетя Инга?

Инга закатилась смехом:

— У котика характер!

Тогда Яша взял лопату у Али. Копая, спросил:

— Прижилась в казарме? Я вам, золотые, сегодня такой каравай принесу, аж горячий!

Побросав землю с полчаса, Яша вздохнул:

— Надо посмотреть, как там печь чинят.

— Как же это она у вас сломалась? — спросила Инга, опираясь на лопату для отдыха.

— Прямым попаданием.

Все перестали работать, смотрели на Яшу с испугом:

— Когда же?

— Ночью. Скинул зажигалку, одна угодила в трубу, вспыхнула, полезли тушить, да перестарались. — Он выбрался из траншеи, помахал рукой: — Нажимайте, родненькие, этот окопчик может понадобиться, хотя я против.