Малая земля

– Не каркай, – зло скрипнул зубами Степан, сворачивая, куда было сказано. План поселка он помнил весьма приблизительно, но есаул – по-крайней мере, пока – похоже, не врал и не пытался его запутать. Да и сориентироваться удалось практически сразу: озеро осталось за спиной, а впереди поднимали пологие спины холмы, поросшие темным, с редкими пятнами снега, лесом. Только бы в какой-нибудь тупик не заехать – хотя какие в не шибко большом винсовхозе тупики? Тут всех улиц-то – раз-два и обчелся…

Пару минут в кабине царило молчание, прерываемое лишь надрывным завыванием двигателя, затем казак все-таки не выдержал:

– Слушай, лейтенант, ну отпусти ты меня, а? Я ж почитай все, чего с меня требовалось, сполнил! Даже и сбежать не пыталси!

– Врешь.

– Вру, – со вздохом согласился тот. – Дык всего только разок и попробовал, там, в сенцах. Токмо товарищ твой меня сразу на мушку взял – куды уж тут рыпаться? Отпустишь? Али как?

Не отрываясь от дороги, Алексеев задумался. В принципе лично он смерти предателя особо не жаждал, поскольку прекрасно понимал, что его ждет в недалеком будущем. Или смерть и безымянная могила в самом ближайшем времени, или выдача союзниками советскому командованию после окончания войны – с тем же в принципе результатом. Церемониться с предателями и коллаборационистами никто не собирался, приговоры выносились быстрые и справедливые[27]. Так что какое уж тут будущее? Вот, кстати… на первый взгляд мысль показалась откровенно глупой. А вот на второй? Отчего бы и не попробовать? Вряд ли выгорит, но и хуже уж точно не станет:

– Если поможешь через пост на выезде тихо-мирно проехать – так уж и быть, беги. Прыгай из кабины, вроде я не уследил – и ноги в руки. Стрелять в спину не стану, обещаю. За остальных не ответчик, извини.

При этом Степан подумал, что вряд ли факт «побега» останется незамеченным парашютистами. А стреляют парни хорошо, отлично даже, в чем он недавно убедился. Так что шансов у есаула, скажем прямо, немного.

– Это ты чего, серьезно?! – несмотря на им же самим озвученную просьбу, ошарашенно пробормотал предатель. – Неужто взаправду отпустишь?

– Нет, блин, пошутить решил. Самое время. Ты лучше вот чего послушай: Новороссийск мы скоро возьмем, тут без вариантов. И дальше попрем. Сломали мы фрица, и под Москвой, и под Сталинградом сломали, и обратной дороги уже не будет. Так что врут вам немецкие хозяева, как пушечное мясо втемную используют. Не сдюжит немец, да и уже, собственно, не сдюжил. И земель этих вам уж точно не видать. Потому мой тебе совет – если сегодня выживешь, говори со своими казачками, бейте немцев да к нашим… ну, к моим в смысле, в полном составе и двигайте! Коль сдадитесь добровольно, пойдете в штрафники, кровью искупать. Так хоть какой-то шанс уцелеть останется.

Мрачно набычившись, есаул, с трудом сдерживаясь, прошипел сквозь зубы:

– За предложение спасибо, обязательно воспользуюсь. Как пост проедем, так из авто и сигану. Вот только сказочки свои комиссарские оставь, душевно прошу, и не такое слыхивали! Сначала реки молочные да берега кисельные наобещаете, а после – пулю в затылок. Сдаваться, скажешь тоже! Может, заодно могилку себе заранее вырыть да домовину выстругать?

– Мое дело предложить, – пожал плечами старший лейтенант, осознавая, что и на самом деле сморозил откровенную глупость. Кого он собрался вразумлять? Оголтелого фанатика, смысл существования которого все прошедшие после окончания Гражданской войны годы наполняла лютая ненависть к советской власти и влажные мечты о реванше?! Действительно глупо: примерно то же самое, как доказывать махровому либерасту-русофобу из его времени что-то, касающееся советских времен в целом и товарища Сталина в частности…

Ну, он хотя бы попытался – наивно, понятно, но попытался.

– Теперь прямо, – нейтральным голосом подвел итог короткому разговору «оберст-лейтенант». – Тама тот самый пост и расположен. Как шлагбаум увидишь, притормози, я с румынами побалакаю, глядишь, и пропустят. Ежели все путем будет, ты саженей через сотню-другую скорость сбрось, дай соскочить – ну, как сам говорил, навроде не уследил, да и сбег я. Только имей в виду, в версте отсюда еще один пост стоит, германский, посерьезней, при пулемете. Ну, уговор?

– Хрен с тобой. – Степан уже заметил в конце узкой улочки выкрашенный красно-белыми полосами шлагбаум, возле которого топтались трое караульных, видимо, привлеченных стрельбой в поселке. – Попробуем. Сиди смирно, чего ерзаешь? Я могу и передумать.

«Плохо, что ребят никак не предупредишь, – подумал старлей, плавно притормаживая перед препятствием. – Ладно, люди опытные, сориентируются, никакого другого варианта в любом случае не просматривается. Брезент они наверняка прорезать догадались, значит, наблюдают и общее представление об обстановке имеют. Лишь бы сразу стрелять не начали, когда я тормозить стану».

Как ни странно, их все-таки пропустили.