Малая земля

И боевые товарищи тоже не сплоховали, тихо отсидевшись в тентованном кузове. Высунувшийся из кабины есаул о чем-то коротко переговорил с подошедшим пехотинцем, после чего тот нехотя поднял шлагбаум, позволяя грузовику проехать. На его лице явственно читалось сомнение, однако спорить аж с целым подполковником, да еще и с немецкими знаками различия на шинели, он все-таки не посмел. Но Степана разглядывал с нескрываемым интересом – пришлось сделать вид, будто копается под приборной панелью – не хватало только, чтобы тот рассмотрел под низко надвинутой каской роскошный фингал на давненько уж небритом лице!

– И как прошло? – осведомился Степан, притапливая педаль газа и набирая скорость.

– Распорядился, чтобы немедля пропустили, мол, срочный груз везем. Насчет выстрелов отбрехался, что сбежал один из пленных, вот по нему и пуляют. – Помолчав пару секунд, казак обреченно помотал головой. – Подвел ты меня под монастырь, лейтенант, ох и подвел! Они ж меня в лицо прекрасно знают! Теперича сразу понятно станет, что я с вами в сговоре!

– Придумаешь что-нибудь, – пожал плечами Алексеев. – Скажешь, заставили, ироды, пистолетом в бочину тыкали, штыком ребра щекотали, смертью лютой угрожали. А потом ты героически убег, обманув коварного супостата. Ну, или смотри – можешь с нами уходить.

– Да пошел ты, – тусклым голосом буркнул есаул, глядя перед собой.

– Было бы предложено. – Старлей прибавил скорость. – Ты, кстати, где героически драпать-то собираешься?

– А вона как пост германский покажется, так и прыгну, – слегка воспрянул духом предатель, нетерпеливо ерзая на сиденье. – Нехай видят, как все произошло, все какие-никакие свидетели будут. Ты, как поближе подъедешь, скорость сбрось, навроде как для проверки документов останавливаешься, я и сбегу. А ты сразу по газам да прорывайся, с ними никакого договору не выйдет. Только про пулемет помни, я предупреждал. Потому нету у вас шансов, германец – не румын, сразу стрелять начнет…

– Ну, это мы еще поглядим, – засопел морпех, сквозь пыльное лобовое стекло разглядывая приближающийся пост.

Да, тут казачок не соврал, эти обустроились куда серьезнее. Шлагбаум поперек дороги, на обочинах – сколоченные из толстых бревен рогатки, оплетенные колючей проволокой. Так, стоп, а пулемет-то где? Ага, вижу, вон он, слева. И направлен, сука эдакая, прямехонько на грузовик! Хреново. Впрочем, другого выхода все равно нет, так что вперед. Катим себе спокойно, еще метров двадцать, и сбросим скорость, чтобы немчуру раньше времени не всполошить – пусть думают, что законопослушно останавливаемся. А уж дальше – по газам, тут «оберст-лейтенант» всяко прав. Машина достаточно тяжелая, шлагбаум должна снести играючи. Пока опомнятся и стрелять начнут, глядишь, и оторвемся. Ну, а есаул? Да и хрен с ним, с тем есаулом! Свою роль он отыграл, даже если парашютисты его рывок и прохлопают, ничего страшного не произойдет. Фрицы ему случившегося все одно не простят, если и не расстреляют, то уж погоны сорвут наверняка…

И в этот миг Степан внезапно осознал, что именно ему показалось странным.

К ним навстречу так никто и не вышел. Собственно, возле шлагбаума вовсе никого не было. Только каски пулеметного расчета торчали над невысоким бруствером, выложенным из набитых землей мешков. Никто и не планировал проверять машину или требовать у ее водителя документы! Их просто тупо ждали, изначально не собираясь никуда пропускать – наверняка пост оборудован полевым телефоном. И потому огонь откроют без предупреждения. Вот прямо сейчас и откроют!

Понял это и есаул. Сдавленно выругавшись, он распахнул дверцу, но прыгать не стал – выпрямившись на подножке, замахал фуражкой, крича, чтобы караульные не стреляли. На немецком, понятное дело, крича.

Однако пулеметный пламегаситель уже украсился пульсирующим огненным венчиком, и по решетке радиатора, а следом и по кабине, стеганула смертоносная свинцовая плеть. А с флангов захлопали винтовки загодя залегших немецких пехотинцев. Намертво вцепившийся в руль Степан пригнулся, надеясь, что двигатель прикроет его от пуль. Над головой лопнуло, как и предрекал казак, лобовое стекло, осыпав осколками сгорбленную в три погибели спину. Звонко щелкая, пули продырявили тонкий металл кабины, вынесли боковое окно, срезали зеркальце, вспороли крышку капота, с искрами отрикошетировали от переднего бампера. Есаул, фамилии которого старлей так и не узнал, погиб мгновенно – его изрешеченное тело отшвырнуло куда-то вниз, лишь скрипнула распахнутая, со множеством рваных пробоин дверь. До шлагбаума грузовик не доехал метров десяти, просев на изодранных пулями скатах. Да и окутанный клубами пара из пробитого радиатора мотор заглох практически сразу.