Мальчик из Югуру

Однажды после грозы, когда казалось, что вся гора Югуруна раскачивается из стороны в сторону, небо прояснилось и воздух стал особенно свежим и приятным, нам Алайя выразила желание немного прогуляться и отойти чуть подальше от дома. Она пошла вместе с Ситой, опираясь на нее. Старческая исхудалая рука лежала на шее внучки, ставшей теперь высокой, красивой девушкой. Костлявые пальцы крепко держались за плечо Ситы. Правая рука старушки опиралась на палку, когда-то принадлежавшую ее покойному мужу. Так, шаг за шагом, вспоминая о тех, кто был сейчас в Джен-Кедже или же «далеко за морями, в Дакаре», Сита, и нам Алайя медленно шли к месту, где Айао задумал выстроить школу.

Спустя несколько недель после отъезда детей Киланко высадил вокруг участка Айао, вымощенного камнями, саженцы деревьев, которые он сам выкопал и принес сюда, потратив на это целый день. Деревья разрослись и загородили участок плотной стеной. Кое-где между камнями уже пробивалась трава. Чтобы она не слишком разрасталась, Киланко, Селики, Сита, подрастающий Мумуни, а иногда и Анату вырывали ее время от времени. Нам Алайя долго смотрела на камни, и ей казалось, что она слышит чей-то шепот, потом нежный детский голосок затянул какую-то песенку, а какую, нам Алайя не знала, хотя хранила в своей памяти множество сказок и легенд... Лицо ее вдруг сморщилось, легкая дрожь пробежала по телу. Слабым, чуть слышным голосом она сказала Сите:

— Я, конечно, уже не увижу этот «большой дом для детей», который построит в Югуру мой Малышка.

— Да что ты! Ты обязательно увидишь его.

— Зачем так говорить, моя девочка? Я ведь не могу быть вечной, как гора Югуруна.

— Да, конечно, но в последнее время ты слишком часто думаешь о смерти. А нам бы хотелось, чтобы ты всегда была с нами.

— Ох, уж кто больше других огорчится, не увидев меня, так это мой Малышка.

— Перестань, нам! — воскликнула Сита.

— Твой отец сказал, что в этом году Айао не приедет сюда на каникулы: он собирается в Абеокуту́, а потом в Агабадайги.

— Да, но он приедет на следующий год.

— Меня тогда уже не будет на свете. Я уйду к своему мужу, — сказала она спокойно, но на этот раз совершенно уверенно.

Сита едва сдерживала слезы.

— Пора возвращаться. Я очень довольна, что посмотрела на место будущего «большого дома в Югуру». Ты передашь моему Малышке, что я побывала на его участке... Боже, как бы мне хотелось стать снова ребенком или же жить еще так долго, чтобы успеть поучиться в школе моего Малышки!

Сита, проглотив слюну, ощутила во рту соленый вкус слез. Они комком подкатывались к горлу. Медленно ступая, впервые почувствовав, как тяжело старая бабушка опиралась на ее плечо, она довела ее до дому.

А через три месяца после этой прогулки однажды утром нам Алайя не проснулась.

Она ушла спокойно, ничем не болея, никого не потревожив, так, как и хотела. «Чтобы никому не быть в тягость», как часто говорила она.

Нам Алайя, лежа одна в ночной темноте в своей хижине, рассказывала себе сказку, которую никто из ее внуков не слышал, хотя ей очень бы хотелось, чтобы они ее узнали. Сказка кончалась словами: «Тогда старая столетняя бабушка, с белыми как лунь волосами, взяла палку, обернула вокруг себя свою пань и медленно двинулась в путь. Она шла все дальше и дальше, через гору, через реку, за море — туда, откуда ей не суждено вернуться, потому что ее позвал к себе бог Шембелебе. Увидев его, она опустилась на колени, поцеловала ноги бога и прошептала: «О всевышний, вот и я, твоя служанка. Час пробил, ты позвал меня, и я пришла, счастливая от того, что жила на свете». Произнеся эти слова, нам Алайя умерла.

Это случилось примерно за две недели до больших каникул. Сита хотела написать письмо в город, но отец сказал ей:

— Бабушка, наверное, была бы недовольна, если бы из-за ее смерти кто-нибудь из тех, кого нет в Югуру, нарушил свои планы.

После этих слов Сита сунула письмо в «Саламбо»[40] — книгу, которую она в это время читала, и не стала его отправлять. В доме у дяди Экуэффи детям тоже ничего не сказали. «Сейчас экзамены, у них и без того много хлопот. Постарайся приехать, ничего им не говоря», — написал ему Киланко.

46. РАЗМЫШЛЕНИЯ АЙАО

Как только начались каникулы, Айао, получив денежную премию за успехи в английском языке, уехал в Абеокуту. Когда-то Лалейе, самый молодой учитель в школе Афежу, сказал ему: «Нужно любить математику, нужно изучать французский язык во всех его тонкостях, так как это язык довольно коварный, хотя и самый красивый из тех, на которых я говорю. Но не стоит, мой мальчик, ограничиваться только им одним. Мне бы хотелось, чтобы ты знал и английский. Тогда перед тобой откроется много дверей».