Мальчик из Югуру

Вопрос сильно задел Бурайму. Ведь баа[9] Киланко не любил, когда об этом напоминали. И Бурайма дал пощечину Ассани. Но тут произошло нечто неслыханное: двоюродный брат ответил ему тем же. Братья и сестры, еще не закончившие свой обед, замерли от неожиданности — кто с рукой, протянутой к миске с соусом или тестом, кто с куском в руке, не решаясь положить его в рот. Некоторые даже перестали жевать. А кое-кто чуть не подавился. В один миг их всех словно парализовало.

7. ДРАКА

Бурайма и Ассани быстро вскочили на ноги и принялись колотить друг друга кулаками.

— А если это я съел большую креветку? — вдруг послышался простодушный голосок Айао.

— Замолчи! Не ты, а ворюга Ассани! — прикрикнул на него Бурайма.

В этот момент кулак Ассани угодил ему прямо в подбородок. Бурайма в ответ стукнул Ассани так, что тот громко вскрикнул. Мальчики принялись отчаянно драться. Каждый старался сбить противника с ног, повалить на землю и сесть на него верхом, осыпая ударами изо всех сил.

Растерянные и беспомощные, смотрели остальные ребята на дерущихся и не переставая кричали: «Перестаньте! Перестаньте! Перестаньте же! Ведь вы братья! Вы убьете друг друга! Сейчас отец придет!» А маленький рассудительный Айао, которого еще никто не принимал всерьез, старался объяснить, что произошло:

— Честное слово, это я взял креветку. Если вы перестанете бить друг друга, я скажу, кто взял креветку... А что, если это я спрятал ее в комочке теста? Если бы вы перестали бить друг друга, я бы вам сказал, кто взял креветку. Это я, я взял креветку!.. Если вы перестанете...

— Замолчи! — оборвал его Бурайма.

Сильным рывком он выпрямился и сбросил с себя Ассани. Тот упал, но тут же поднялся. Снова, охваченные яростью, драчуны оказались лицом к лицу, и снова они стали изо всех сил колотить друг друга, то рассчитанными, точными ударами, то как попало. Дрались по-настоящему. У одного под глазом чернел большой кровоподтек, и у обоих вздулись разбитые губы. Бурайма и Ассани старались попасть друг другу именно в губы, как будто каждый из них хотел заставить другого замолчать. Не прошло и пяти минут, как оба драчуна стали самыми толстогубыми в семье.

Киланко молча наблюдал из своей хижины, где он обедал с матерью и женой, эту разыгравшуюся между детьми сцену. Тонкий слух охотника, исходившего великое множество тропинок и дорог и привыкшего различать малейшие шорохи, позволил услышать все, что произошло. Простая перебранка превратилась в ссору, а потом в драку. И скорее всего, не из-за того, что Бурайма напрасно обвинил Ассани, а из-за намека Ассани на то, что у него нет ни отца, ни матери и живет он непрошеным гостем в семье своего дядюшки Киланко. Киланко понял, что именно эта затаенная мысль стала причиной такой отвратительной драки, этих искаженных злобой лиц, этой внезапной вспышки ненависти. Он запретил матери и жене вмешиваться и разнимать разбушевавшихся драчунов.

Киланко знал, что Бурайма любит командовать и придираться, хотя он уже несколько раз запрещал сыну злоупотреблять своими правами старшего. Но в то же время он никогда не забывал, что его племянник Ассани, сын погибшего на войне брата, оставшись без отца и без матери, которая сошла с ума и была помещена в больницу в Джен Кедже, очень остро переживал свое сиротство. Хотя Киланко и обходился с ним, как со своими собственными детьми, не делая между ними никакого различия, Ассани никогда не упускал случая намекнуть, что ему, мол, сделали замечание только потому, что он не сын Амаду Киланко.

— Перестаньте! Да перестаньте же! А то отец вас высечет! — послышался голос Исдина.

Драчуны вдруг остановились. Запыхавшиеся, с синяками на лице, с вспухшими глазами, с перекошенными, окровавленными ртами, они, ничего не понимая, стояли с глупым и смешным видом.

Киланко подошел и посмотрел на них с нескрываемым презрением.

— Ну и хороши же вы, обезьянья порода! Да вас надо высечь обоих как следует! Ты... Бурайма, да ты хуже любого тюремщика из Джен Кедже! А ты, Ассани, ты совсем не похож ни на моего брата Идиссу́, ни на свою мать, женщину кроткую, добрую, не способную никому причинить зла. Ты никогда не упускаешь случая напомнить, что ты не мой сын и не сын тетушки Селики. Мы сами это прекрасно знаем, но разве мы когда-нибудь делали различие между тобой и нашими детьми? Ты просто скверный мальчишка!.. Убирайтесь! Оставьте меня в покое, и чтобы я никогда больше не слышал этих глупостей! — добавил он и пошел к хижине.

В этот момент он вспомнил то, что ему довелось однажды видеть в доме своего шурина Экуэффи, у которого было несколько жен. Латифу́, один из сыновей Экуэффи, высказался примерно в том же духе, что и сейчас Ассани. «Ты меня подозреваешь, потому что мы родственники лишь по отцу», — сказал он своему сводному брату Идоу́. И между детьми произошла такая же безобразная драка. А когда вмешались их матери, то дело кончилось тем, что Экуэффи вынужден был наказать обеих женщин так, чтобы навсегда отбить у них охоту ссориться между собой.