Мальчик из контейнера

— Сильное у них ПВО?

— Не так чтоб уж очень сильное, но подкараулить могут. Меняем маршрут постоянно.

— Насколько мне известно, у ИГИЛ много наших зениток на шасси пикапов и даже грузовиков, есть даже «Шилки», «Иглы» и «Оса», «Стингеры», встречаться с ними не приходилось?

— Дело в том, что я летаю в пределах аэродрома. Восстанавливаюсь на Су-ЗО. Раньше я летал на нем, а в Дземге пересел на Су-35, и сюда прибыл как летчик Су-35, но получилось, что лишний кто-то, а на «тридцатку» не хватает. Из группы я один летал на ней. Вы ведь тоже летаете на «тридцатке»?

— На «тридцатом», «тридцать пятом» и «пятьдесят седьмом». Так что могу проверить и дать допуск.

— С удовольствием, товарищ полковник; два упражнения и я готов к проверке! — с радостью заявил капитан. — А то как-то не у дел. Все летают на боевые, только я вокруг трубы.

— Успеем, добро бы на свадьбу, а тут на войну! — поднялся Александр, подхватился и Метлицкий. — Не спеши.

Кире позвонила Лиза и попросила приехать — маме плохо. Кира схватила первое, что попалось под руки, и умчалась в Липецк. И пока летела, и потом, когда ехала на такси, преследовала одна неотвязная мысль о настигшей беде. Да, и годы, и здоровье не те, пора бы привыкнуть уже к мысли, что неизбежность у порога, и все равно, как обухом по голове.

Валентина Ивановна посмотрела на Киру, и улыбка тронула ее бледные губы.

— Садись рядом, — показала на табурет сбоку кровати. Взяла своими холодными руками горячую руку Киры. — Как там дети? Не болеют? Весна холодная, сырая, надо хорошо одеваться.

— Все хорошо, мама, у нас, — погладила она руку Валентины Ивановны. — Что с тобой, что врачи говорят?

— Что они могут сказать, чего я не знаю. Наверное, мой час пришел. Хочешь не хочешь, а смерть не обманешь.

— Да что ты, мама, — попыталась Кира отвлечь больную от плохих мыслей, — все будет хорошо! Весеннее обострение! Я тоже переболела гриппом; три дня в лежку, температура под сорок, озноб страшнейший. Опасалась за детей, думала, перекинется на них — Бог миловал. И у тебя все будет хорошо! Скоро потеплеет, на солнышко тебя будем вывозить, все пройдет.

— Как там Саша, все хорошо у него? Его бы сберег господь, это было бы правильно.

— Я молю Бога и утром, и вечером. Не верила в Бога раньше, а тут не расстаюсь с ним, прошу за детей, прошу за мужа — неужели не услышит?

— Услышит, — тихо заверила Валентина Ивановна, и тут же мысль: «Мужа не защитил, зятя не защитил, а они ничего плохого никому не сделали!»

— Коля звонил, — сказала Кира. — Хотел прилететь, да у них из-за непогоды отменили все рейсы; как только откроют аэропорт, сразу же прилетит.

— Не надо ему лететь: и далеко, и опасно. Все понимаю, я любила вас, а Колю больше всех. Бедный мальчик! Глаза испуганные, люди незнакомые, чего-то от него требуют, а он понять не может, слезы на глазах. Конфетку берет, но опасается чего-то. То ли, что нельзя, то ли отнимут. Слава Богу, все у него хорошо. И жена прекрасная, и детки милые. Пусть будут все счастливы.

Вошла Лиза, сказала, что пора делать укол. Кира отошла к окну — она безумно боялась всяких уколов, и если решалась на это, то только потому, что необходимость заставляла. На улице тротуары очистились от снега, но в тени он еще белел кое-где. Прохожих было мало. Какое-то тревожное затишье кругом, как перед большой бедой или бурей. К подъезду завернула стройная высокая женщина.

«Интересно, кто это? Таких в нашем доме не было», — подумала Кира, и тут же услышала хлопок двери и разговор в коридоре.

— Здравствуйте, тетя Кира!

— Васюта! Это ты? Никогда бы на улице не узнала! — воскликнула Кира, и крепко обняла свою племянницу. — Каких-то десять лет не виделись и вот тебе чудо! А Толя, наверное, настоящий мужик? Ему уже сорок? Вот бегут годы! Ну, расскажи, красавица, о себе. Как у мужа дела, как дети?

— С мужем в одной больнице, только он хирург, а я — кардиолог. Оба выбились в люди, в начальники — оба заведующие отделениями. Старшему сыну пятнадцать…

— Ваське? Господи, а я все его вижу карапузом!

— Метр девяносто два, мастер спорта по каратэ! — с гордостью поведала Василиса о достижениях своего сына.

— Ну, молодец! — восхитилась Кира. — А младший, Леша, тоже герой хоть куда? Тоже боец?

— Этот герой еще тот! Заявил: «Чтобы меня били по морде, такой спорт не по мне! Да и с отбитыми мозгами в летчики не берут!»

— Летчиком хочет быть?

— Только летчиком! Как дед и дядя — это его слова.

— Молодец! — похвалила Кира. — А Вася кем хочет быть?

— Он решил посвятить себя медицине. Как папа!

— И как мама!

— Только хирург!

— Дай то Бог, чтобы все у них было хорошо! — перекрестилась Кира.

Валентина Ивановна, слушая радостные разговоры и восклицания женщин, тихо радовалась тому, что жизнь ее близких заладилась. Не зря, значит, и она свет коптила.