Мальчик из контейнера

— Не прекратятся, — с уверенностью заявил отец. Александр посмотрел на него, ожидая пояснений. — Сейчас коротких войн не бывает. Планируются скоротечные, но тут же втягиваются новые силы, племена, государства, и пошло-поехало. Ни громких побед, ни поражений — одна тягомотина на десятки лет. Сотни тысяч смертей со всех сторон, проходит время, начинают думать, как погасить пламя войны хотя бы с малой выгодой. Чтобы не быть совсем уж виноватыми, вожди добиваются признания массами их правоты, для этого когорты умников денно и нощно изобретают эти самые признания. Напрасно загубленные жизни меньше всего смущают вождей, им бы лицо свое сохранить. Таков мир сейчас, очень некрасивый!

— Красивого в войне вообще мало, а теперь и подавно, — согласился Александр.

— Да, гусарство с сабельным звоном кануло в Лету. Теперь смерть упрощена до невозможного. Взрыв, и кончен бой, кончена жизнь. Плохая иль хорошая, красивая иль безобразная, нужная иль бестолковая, но жизнь закончила свой бег.

— Хороша смерть на миру, говорили раньше в народе. Теперь так не говорят и не скажут больше никогда. Хиросима и Нагасаки — сотни тысяч сожженных заживо, что тут может быть красивого! Людоедство по сравнению с этим пожиранием человеческих душ — детская забава.

— Это можно назвать эскалацией жестокости под личиной патриотизма.

— Искаженного патриотизма.

— Лжепатриотизма!

Женщины позвали к столу.

— Наконец-то семья в полном составе! — воскликнул Валентин Михайлович. — А то сидим вдвоем друг против друга и не знаем, о чем говорить. Ругаться надоело, радоваться нечему.

— Так уж и не знаем! — отозвалась Елена Сергеевна. — Всем президентам косточки так промыли, что икалось им, наверное, долго.

— Икалось, только и всего. А в остальном им от нашего промывания не жарко и не холодно. Как говорят, ресницами ветер гоняем.

Ладно, не об этом сейчас. — Валентин Михайлович наполнил шампанским фужеры дамам, себе и сыну налил водочки, Александр налил детям напитка из красивого хрустального кувшина. — Вот и встретились! — поднял рюмку. — За встречу! И чтобы встреч было столько же, сколько расставаний!

— «Без расставания не было б встреч», — с улыбкой сказала Елена Сергеевна.

Разговор за столом был в основном деловой, говорили больше старшие. Им казалось, что их слова и советы самые верные и нужные. Среднее поколение деликатно не перечило старшим, а младшее покорно слушало тех и других, но считало, что все живут не так, как надо.

— Пока Александр будет в Сирии, я предлагаю пожить вам у нас, — обратился Валентин Михайлович к Кире.

— Да, так было бы лучше, — поддержала его верная спутница по жизни.

— Школа у нас рядом, считается лучшей гимназией Минска, с устройством, думаю, проблем не будет. Если что, схожу на прием к Министру образования.

— Конечно, не откажут! — заверила Елена Сергеевна.

Кира осторожно, чтобы не обидеть родителей, возразила. Главный козырь — выпускной год у сына.

— Мы бы с удовольствием, но у Вали ведь выпуск, и школу менять не желательно. У нас их и так было сколько, а тут надо ему сосредоточиться, поднять балл. Там к нему хорошо относятся преподаватели, а здесь могут и… Наверное, и язык белорусский обязательный?

После затянувшегося молчания, Валентин Михайлович сказал, что резон, конечно, очевидный, но подумать не мешает.

— Здесь мы были бы на подхвате, — выдвинул он свой, как ему казалось, весомый аргумент. — А там все чужие. Не докричишься, если что.

— Мои начальники помогут, — заверил родителей Александр. — У них это прописано в документах. Мое денежное содержание будет получать Кира. Оплата коммунальных по льготной ставке. Думаю, проблем не должно возникнуть. Все здоровы. А вот вам бы совсем не помешало пожить в столице нашей родины. Походили бы в театры, музеи, вы так хотели этого, вот и настало время.

— Какие театры, какие музеи! — махнул рукой Валентин Михайлович.

— Здоровье, Саша, у нас уже не то, чтобы бегать по театрам, — сказала Елена Сергеевна. — Да и что там сейчас хорошего можно увидеть? Голые задницы!

При этих словах дети переглянулись и хитро улыбнулись.

— Испохабили все! — с негодованием сказал Валентин Михайлович. — Начиная с искусства, кончая идеей и патриотизмом. Доведись до чего серьезного, встанут ли массы, как было, на защиту отечества? Черта с два! Будут, как тараканы, прятаться в укромных местечках. А почему так? Очень просто — простолюдины, или как сейчас их называет паршивая «элита», нищеброды не кинуться, теряя галоши, защищать ворье с их наворованным добром. Они будут всеми фибрами своей души отбиваться от этого, совсем недавно благородного дела — защиты отечества. Вот так! Вот до чего мы докатились с нашими куриными мозгами!

— Отец, а мы-то тут при чем? — не поняла мужа Елена Сергеевна. — Не мы же устроили этот кавардак в стране?

— Мы, дорогая, мы! Никто нам не привез на тачке этих олухов царя небесного, мы сами их выбрали.

— Со вторым я согласна, а первого, нам только показали и сказали: вот ваш вождь и учитель. Второго, пьяницу, наверное, потому пропустили во власть, что в стране таких миллионы. Свой своего!