Мальчик, который нарисовал Освенцим

Сколько я смогу бороться? Теперь выживание висело на волоске. Повседневные трудности, которым не было конца и края, взяли свое – я был истощен и слаб. Освобождение превратилось в туманную мечту, на исполнение которой впору было надеяться только самым приспособленным.

В отчаянии я начал проявлять живой интерес к достижениям редких смельчаков, которые отважились на побег из Освенцима. Я хотел быть готовым к любому развитию событий, поэтому подтянул польский и постарался запомнить окрестности.

Самый впечатляющий побег из Освенцима произошел как раз на месте, где я раньше работал, и где теперь возводились новые бараки для женского лагеря.

Узник, хранивший у себя золото и другие ценности, украденные то ли у нацистов, то ли у вновь прибывших, решил извлечь из них максимальную выгоду. Вместо того чтобы купить еду, он копил на взятку гражданскому, который работал вместе с нами. Как-то раз он угнал мотоцикл начальника СС и доехал до одного из недостроенных зданий. Там, при помощи отважного каменщика из гражданских, он спрятал мотоцикл и замуровал себя под лестницей.

Пять дней всю округу прочесывали охранники с собаками, но в распоряжении беглеца было и время, и хорошее укрытие с запасами еды. Убежище было оборудовано вентиляционным отверстием. Он просидел там неделю. А когда решил, что опасность миновала, разобрал кирпичную стену, сел на мотоцикл и умчался в ночь навстречу свободе.

После этого случая всех гражданских, работавших с нами, тщательно досмотрели. Одних заключили под стражу, других приговорили к смерти. После того случая большинство побегов заканчивались неудачно и давали нашим угнетателям лишний повод продемонстрировать свою власть и изобретательность.

Пойманного беглеца возвращали в лагерь. Некоторых ловили всего в десятках метров от линии фронта. Полуживых, их привозили обратно и выставляли на помосте, лицом к возвращающимся колоннам рабочих. Их заставляли держать плакаты с надписью: «Ура, вот мы и вернулись! План был хорош, но мы потерпели неудачу! Никто не покинет этот лагерь». Потом несчастных отводили на площадь перед кухонным блоком, где их ждала виселица. И весь последующий день на веревках раскачивались окоченевшие трупы.

Несмотря на опасность быть пойманным, я все же решил, что, если мне представится шанс сбежать, я им воспользуюсь. Для того чтобы снизить вероятность поимки, план побега я составлял в одиночку; мне никто не помогал, и никто не знал секрета. Это будет колоссальное достижение – я стану самым молодым узником, который когда-либо сбегал из концлагеря. А если план сорвется, то я, по крайней мере, поступлю как настоящий храбрец.

Я обратил внимание на товарные поезда, ежедневно отправлявшиеся из лагеря. Узники толкали вагоны до пропускного пункта, где они стояли до прихода локомотива. В этих вагонах перевозили ящики и металлолом, а некоторые из них не закрывались. Мне показалось, что за территорией лагеря брезент послужит мне хорошим укрытием. При лучшем раскладе поезд проследует на дальнее расстояние и перенесет меня на просторы Европы. В противном случае я мог бы попытать счастье в Верхней Силезии, медленно пробираясь в сторону Бойтена, городка, в котором жил раньше.

Проблема, где достать гражданскую одежду, меня не занимала. К тому моменту я уже носил рубашку без специальных лагерных символов. Куртку можно будет выбросить, штанины брюк – обрезать и, в качестве временной меры, я бы замазал белые полосы на униформе грязью. Подгоняя себя, словно животное, на которое открыли охоту, я одновременно стал бы безобидным подростком и отчаянным беглецом, которые понимает, что его ждет в случае поимки.

Несколько дней я изучал привычки охранника, отвечающего за поезд. Повинуясь присущему немцам чувству долга, он появлялся ровно за пять минут до отправления поезда. Он проверял крыши и заглядывал под вагоны. Иногда приподнимал края брезента, но ни разу не утрудился развязать его. После этого он удалялся в сторожку, точь-в-точь похожую на ту, которую я однажды подметал за бутерброд и рассказы его сослуживца о беспомощности охранников. Услышав свисток паровоза, который редко раздавался вовремя, он вновь выходил, бросал беглый взгляд на состав и подавал машинисту поляку сигнал к отправлению.

Вероятно, ему попросту не приходило в голову, что в промежутке между двумя проверками кто-то может проскользнуть в один из вагонов. Он знал, что поблизости нет объектов, на которых работали узники, и причин, чтобы шататься неподалеку от маневренных путей, тем более когда они находятся под охраной. А значит, это и был мой шанс.

Никем не замеченный, я прошел вдоль вагонов. Сейчас или никогда. На табличке с пунктом назначения был указан «Берлин». Хлопающий на ветру брезент в одном из вагонов умолял меня запрыгнуть внутрь.

И тут один за другим вагоны покатились прочь. Они миновали цепь из охранников, но я так и не вышел из укрытия. Я остался в лагере.