Мальчик, который нарисовал Освенцим

И тут он неожиданно показался мне знакомым. Я узнал его и окликнул по имени. Неужели я выпил лишнего? Но нет, он повернулся в мою сторону. Подошел и пожал руку. Это был Бергер, «Малыш Бергер», наш любимый цыган из школы каменщиков. Он рассказал, что друзья-австрийцы заботились о нем, а теперь, уезжая в родной город, согласились взять его с собой.

Было уже поздно, и я пошел спать. Я долго думал о Малыше Бергере. Будут ли его друзья и правда о нем заботиться? Ждет ли его будущее, которого мы всегда так страстно для него желали?

В огромном эсэсовском театре наши русские товарищи устроили прощальный концерт. Когда они запели красноармейские песни, те самые песни о кавалерии, самолетах, «Катюшах» и партизанах, стены задрожали. Задрожал и я. Перед моим внутренним взором прошли русские ребята из блока 7а, с которыми мы втайне тоже пели все эти песни. Что сталось с теми, кто лежал на лагерных койках и мечтал об освобождении, пока эти мелодии вступали в бой с темной и безмолвной ночью Освенцима?

Мои прежние соседи по блоку, юные польские евреи, тоже устроили вечер талантов. Он был на идише. Однако все внимание на себя перетянул «Танец машин». На красном экране оживали тени работающих подростков. Тени трудились в унисон, а потом запели о том, что у машин нет сердца, они не знают боли и не понимают шуток.

Все зрители остались под впечатлением. Было очевидно, что эти молодые люди стремятся к свободному и безопасному будущему. И больше никто не посмеет издеваться над ними и водить их за нос. Новый мир вот-вот должен был родиться, а со старым эти ребята давно оборвали все связи.

Наступило 8 мая 1945 года. Капитуляция Германии. Война в Европе закончилась. Фашизм сдался, а вместе с ним сдалось все то, что он олицетворял.

Кто-то включил радиоприемник, чтобы послушать новости. Эфир был заполнен колокольным перезвоном, возвещавшим о победе, звучала бравурная Марсельеза; били Кремлевские куранты; берлинцы покидали руины и присоединялись к ликованию, лондонцы вскидывали вверх руки с пальцами, сложенными победным знаком в форме буквы V.

А что касается меня, то я повернулся на бок и задумался. Настал мир. Как мы им распорядимся? Скоро мне исполнится 16. И не сегодня, так завтра мне тоже предстоит сказать свое слово. И, мечтая о будущем, я задремал.

Эпилог

После освобождения Бухенвальда я еще два месяца оставался в лагере: поправлял здоровье, рисовал и наслаждался вновь обретенной свободой.

Началась масштабная программа репатриации тысяч людей из множества стран, и пришло время делать выбор.

У меня было несколько вариантов. В числе других мальчиков-подростков из концлагерей я принял приглашение швейцарского правительства полгода провести у них в стране. Мне очень понравилась Швейцария с ее прекрасными горными районами и историей. Еще понравилось, что Швейцария во время войны оставалась нейтральной.

Лето 1945 года, проведенное на прекрасной горе Цугерберг, что возвышается над озером Цуг, наполненное драгоценным покоем и благословенным восстановлением сил, казалось мне раем на земле. Там я познал человеческую доброту, о которой и мечтать не смел. Швейцария и ее народ были ко мне очень добры. Я приехал в городок Рейнфельден в гости к семье Либетраусов – добрейших людей. У них был сын, Ханс-Руди, с которым мы здорово подружились.

Пока я набирался сил, исполнилась заветная мечта. При посредничестве Красного Креста мы с отцом нашли друг друга.

17 ноября 1945 года я, трепещущий перед первым в жизни путешествием на самолете и взволнованный долгожданной встречей с отцом, который ждал меня в Лондоне, вылетел в Англию.

Шесть лет войны и разлуки так сильно нас изменили, что мы не сразу узнали друг друга. Папа поседел, да и я уже был не тем маленьким девятилетним мальчиком, которого он поцеловал на прощанье в 1939 году на Потсдамском вокзале в Берлине. И когда мы наконец-то обняли друг друга, я почувствовал, что вновь обрел ту недостающую часть себя, исцелить которую уже и не надеялся. Мне хотелось навсегда остаться в этом прекрасном мгновении, в этих теплых объятьях.

Но стоило одной заветной мечте сбыться, как самая сокровенная разбилась вдребезги. Отыскать маму так и не удалось. Она погибла в Освенциме летом 1944 года вскоре после того, как я получил ее последнюю записку.

Пришло время становиться мужчиной в новом мире, где открывалось столько возможностей. Следующие четыре года я провел в Англии и успел получить образование: закончил среднюю школу и стал инженером-бакалавром.

Папа во второй раз женился, и через три месяца после моего двадцатого дня рождения я получил самый удивительный и замечательный подарок на свете – сестренку! Дорогая малышка Джудит наградила меня самым почетным титулом, о котором я и мечтать не смел, – счастливый старший брат.