Мальчики-охотники за удачей в Панаме

– Повелители и вожди текла, – заговорил он на родном языке, – принцесса Илала нарушила наши законы и традиции, которые наш народ соблюдал столетиями. Мы всегда ненавидели белую расу, и по заслугам. Мы запретили белым приходить в наши владения и не проявляли милосердия, когда они попадали нам в руки. Но эта девушка, чье рождение и статус так велики, что она должна была сменить меня на троне как правительница текла, оскорбила наши самые святые чувства. Она приняла и защитила белых захватчиков. Она осмелилась полюбить их вождя, который лгал нам и обманывал нас. Она даже забыла свое девичье достоинство и убежала с ним, предпочитая его своему народу. По закону я, отец, не могу судить и осуждать ее, хотя мое право – судить остальных. Поэтому я вручаю ее судьбу в ваши руки, мои благородные вожди. Скажите мне, какой должна быть судьба этой лживой текла. Каким должно быть наказание Илалы?

Вожди колебались и даже как будто страшились этой возложенной на них ответственности. Они шепотом начали советоваться друг с другом, неуверенно поглядывая на принцессу, которая улыбалась им без следа страха на прекрасном лице.

Стоя сразу за Илалой, я увидел нашего старого друга Тчарна, златокузнеца и изготовителя стрел, на подвижном лице которого видно было волнение за судьбу принцессы. Он беспокойно переводил взгляд с девушки на ее судей, и было очевидно, что он боится, что ее осудят.

Сам я по лицам вождей пытался понять, что они решили; мне казалось, что, хоть все ее любят, вожди не найдут оправдания ее поступку. Их совещание длилось так долго, что король потерял терпение и его враждебность становилась все более заметной; он угрожающе смотрел на девушку, потом выжидающе на ее судей, которые старались отводить глаза.

Наконец совещание кончилось.

Высокий худой вождь, седина которого и многочисленные зеленые полосы в одежде свидетельствовали о его важном положении, выступил вперед и поклонился королю.

– Великий правитель текла, – сказал он, – мы обсудили необычное поведение принцессы и хотим задать ей вопрос.

– Слова осужденной не могут приниматься во внимание, – жестко сказал король.

– Они касаются не ее осуждения, а наказания, – ответил вождь.

– В таком случае задавайте вопрос.

– Принцесса, – сказал старый вождь ласково, словно говоря с ребенком, – если в своем милосердии мы сохраним тебе жизнь, обещаешь ли ты отказаться от белого вождя и предать его и его спутников нашей мести?

– Нет, – гордо ответила она.

Вождь вздохнул и повернулся к другим вождям, которые серьезно кивнули.

– В таком случае, – сказал он, снова повернувшись к королю, – мы пришли к решению, что поведение принцессы заслуживает наказания и что это наказание – смерть.

Король торжествующе улыбнулся и посмотрел на своих приближенных. Никто: ни мужчина, ни женщина – не ответили на его улыбку. Все стояли неподвижно, как скалы, и только маленький изготовитель стрел дал волю своему горю, закрыв голову руками и жалобно всхлипнув.

– Мы также установили, – серьезно, после болезненной паузы, продолжал вождь, – что закон текла запрещает поднимать руку на того, у кого королевская кровь, особенно если эта личность не подлежит наказанию как преемник трона.

Никто в толпе, услышав это заявление, не сдержал волнения. Туземцы переглядывались, и было видно, что они довольны.

Мне начинали нравиться эти люди. Сами по себе они не расположены к злу, но их дьявольский король так долго определял их мысли и действия, что они буквально стали рабами его капризов.

– Поэтому, – твердо и решительно продолжал вождь, – кто приведет в исполнение наш смертный приговор принцессе?

– Я сам! – воскликнул Налиг-Дан, вскакивая. – Король связан только одним законом – своей волей. Она осуждена на смерть и должна умереть.

Он мгновенно схватил свой лук и наложил стрелу.

Я посмотрел на Илалу. Лицо у нее было бледное и напряженное, но она не дрогнула. Бросила беглый взгляд на лицо Дункана, потом повернулась и посмотрела на своего жестокого отца.

Король не колебался. Он натянул тетиву до подбородка, быстро прицелился и пустил смертоносную стрелу.

Все закричали. Этот крик звучал у меня в ушах, когда я увидел, что Тчарн взвился в воздух перед принцессой, принял стрелу в грудь и, дергаясь в агонии, упал на землю.

Глава 22. Удар копья

Вокруг нас разразился хаос. Толпа устремилась к центру трагедии, толкая нас вперед, словно мы оказались на вершине волны. Сдержанность туземцев исчезла, все кричали и выражали свое возбуждение.

Кто-то перерезал путы Илалы, и девушка опустилась на землю, поддерживая голову маленького изготовителя стрел, прижимая ее к груди, отводя локоны и нежно целуя в лоб.

Но Тчарн не чувствовал эту ласку. Глаза его остекленели, стрела пробила сердце.

Петля сжалась и едва не задушила меня: Мойт наклонился к Илале и пытался помочь ей, несмотря на свое беспомощное состояние. Потом восстановилось какое-то подобие порядка; стражники оттеснили нас назад и ослабили петлю, которая едва не задушила меня.