Маленькая черная ложь

— Я видела, как он стоит у калитки. Ждала, когда братья его уведут, но они, наверное, были где-то в глубине сада, ближе к пляжу. Я их не слышала. Потом он снова пошел к живой изгороди и стал пролезать сквозь нее. Нашел просвет, через который можно было выбраться наружу. Очевидно, я должна была выйти к нему.

— Вышли?

— Это заняло несколько минут. Я была не одета. Спустившись вниз, я увидела, что он снова стоит на дороге.

— А миссис Куинн вы видели?

— Нет. Ни ее, ни машины. Мне кажется, я слышала звук мотора, как будто кто-то еще поднимается на холм, но не стала задерживаться. Взяла ребенка на руки и отнесла в сад.

— Продолжайте.

— Как только мы вошли в калитку, он психанул.

— Психанул…

— Вышел из себя. Настоящая истерика. Кричал, лягался, плакал. Лупил меня кулаками. Не знаю, видел ли кто-то из вас истерику трехлетнего ребенка, но такие малыши могут быть очень сильными.

— Мы вам верим, — говорит Джош. Скай молчит, и я готова поспорить, что ей не хочется слушать того, что будет дальше. Господь свидетель, мне самой не хочется этого говорить.

— Он хотел на дорогу или к братьям. А я портила ему удовольствие.

Я умолкаю. На столе передо мной вода, хотя я не помню, чтобы кто-то из полицейских ее приносил. Беру стакан. Теплая, комнатной температуры. Светлая, как хороший шотландский виски. На вкус горчит, словно ее налили несколько дней назад. Полицейские ждут. Смотрю на Джоша, потом на Скай и вижу осуждение в их глазах — с этого момента я буду видеть это в любом взгляде.

— Продолжайте, — говорит Джош.

— Я опустила его на землю, и он снова пошел прямо к просвету в изгороди. Я встала перед ним, загородив проход, а он принялся лупить меня руками и ногами. Поверьте, трехлетние дети могут быть настоящими чудовищами.

— И что вы сделали с чудовищем, стоявшим перед вами?

Скай неодобрительно смотрит на коллегу. Она не хочет, чтобы он обвинял меня, по крайней мере, пока они не услышали полное признание.

— Я плохо помню, что произошло дальше. — Мой голос звучит неуверенно. — Прошу прощения, но об этом очень трудно говорить.

В окно ударяет камень, и мы все вздрагиваем. Джош берет телефон, тихо переговаривается с сержантом в приемной, обсуждая, как разобраться с проклятыми хулиганами на улице, затем снова смотрит на меня:

— Что вы с ним сделали?

Я смотрю на мужчину, которого знаю с детства, и вижу, как слабеет его сочувствие ко мне. С каждой прошедшей секундой он все больше меня осуждает. Из них двоих Скай держится лучше. Она наклоняется и ласково похлопывает меня по руке:

— Боюсь, Рейчел, нам нужно точно знать, что произошло. Не торопитесь. Вы молодец.

Она снова выпрямляется и трет пальцы, касавшиеся моей руки.

— Я схватила его за плечи и встряхнула, чтобы он перестал плакать. Он был в истерике, и вывести из нее мог только шок. — Я не могу смотреть им в глаза и упираюсь взглядом в крышку стола. — Но истерика усилилась. Дальше я плохо помню. Должно быть, я встряхнула его еще раз. Честно — не знаю. Помню только, что смотрю на него и вижу, как он обмякает в моих руках.

Краем глаза замечаю, что Скай закрывает лицо ладонями. Но быстро берет себя в руки. Когда я снова смотрю на нее, лицо у нее бледное, но сосредоточенное.

— Я отпустила его, и он упал на землю. Он не дышал.

— Вы пробовали сделать ему искусственное дыхание? Массаж сердца?

Я смотрю прямо в холодные голубые глаза.

— Бесполезно, Джош. У него была сломана шея.

— Почему вы так в этом уверены? — Скай почти шепчет. Меня так и подмывает попросить ее говорить громче, для записи, но здравый смысл побеждает, и я молчу.

— Вы когда-нибудь видели сломанную шею, Скай? Можете мне поверить, перепутать невозможно. Кроме того, труп синеет уже через несколько секунд. — Признание дается все легче. Приходится даже напоминать себе, что я говорю о собственном сыне.

— Вы не думали обращаться за помощью? Сообщить властям?

— Честно говоря, нет. Меня больше беспокоило, как убрать его, чтобы не увидели мальчики.

Я слышу себя. Мой младший сын. Мой ребенок превратился в досадную помеху. В раздражающий мусор, от которого нужно избавиться. Я пересекла черту.

— В этот момент мальчиков поблизости не было?

— Слава богу, нет. Потому что они не позволили бы мне причинить вред брату.

— Что вы сделали?

— Наверное, запаниковала. Подумала, не сбросить ли его с утеса, как будто он вышел через калитку и споткнулся в полутьме. Но боялась, что при вскрытии обнаружится сломанная шея, а такую травму нельзя получить при падении. Кроме того, я слышала, что мальчики возвращаются. Мне бы вряд ли удалось сбросить вниз их маленького брата прямо над их головами, правда?

Теперь время на размышление требуется двум полицейским. Сэвидж откидывается назад и поднимает руку в неуверенной попытке остановить меня. Я даю им несколько секунд, и первой нарушает молчание Скай:

— Мальчики возвращались. У вас было лишь несколько минут, чтобы избавиться от тела. Что вы сделали?

— Положила его в багажник своей машины.

— Вашей машины?

Я пожимаю плечами:

— Она была под рукой.

У Сэвиджа такой вид, словно я дала ему пощечину.

— Это невозможно. Мы обыскали машину. Осмотрели весь участок.