Маленькая черная ложь

— Кажется, вы что-то вспомнили, Рейчел, — приходит мне на помощь Сэвидж.

Я собираюсь с духом и смотрю ему прямо в глаза:

— Я убила своего сына, сержант. Я убила Питера Гримвуда.

35

В комнате висит тишина. Где-то тут есть часы, возможно, у меня за спиной, и я слышу, как они тикают. Потом урчание у кого-то в животе. Я не отрываю взгляда от Сэвиджа, но краем глаза вижу Скай. Они думают, что им послышалось. Я даю им время. Мысленно начинаю отсчет. Один, два… Когда я дохожу до четырех, Сэвидж наклоняется ко мне:

— Вы можете повторить это, Рейчел?

— Серж…

— Погоди минуту, Скай. Рейчел?

— Сержант, мы должны ее предупредить. — Скай резко поворачивается, едва не опрокинув свой стул. — И включить диктофон.

Признав разумность ее замечания, Сэвидж встает.

Скай смотрит на меня широко раскрытыми испуганными глазами, потом поворачивается к начальнику, который возится с диктофоном.

— Рейчел Гримвуд, вы пришли сюда добровольно, чтобы сделать заявление, — говорит она. — В данный момент вы не арестованы, но можете оказаться под арестом в ближайшем будущем. Вы не обязаны ничего говорить. Но если на допросе вы не упомянете факты, на которые впоследствии будете ссылаться в суде, это может повредить вашей защите. Кроме того, все, что вы скажете, может быть использовано против вас.

Сэвидж садится рядом с ней и смотрит на меня так, словно я изменилась прямо у него на глазах. Думаю, так оно и есть.

— Все правильно, сержант? То, что я сейчас сказала? — Скай нервно косится на сидящего рядом начальника.

— Все замечательно. Отличная работа, дорогая. — Он по-прежнему не может отвести от меня взгляд.

— Рейчел, — снова говорит Скай, — вы понимаете свои права, то есть то, что я вам сейчас зачитала?

Они в полной растерянности, и это меня успокаивает. Создается впечатление, что главная здесь я, а не они.

— Да, спасибо.

Сэвидж приступает к формальной процедуре, записывая все на диктофон. Мы называем свои имена, а затем он снова просит меня повторить признание.

— Я убила своего сына. Это не Кэтрин Куинн. Это я. Мне жаль, что я заставила вас зря потратить время.

До них по-прежнему не доходит. Я жду, когда они начнут спрашивать, где и когда, чтобы подробно рассказать о самом ужасном поступке, который каждый из них только может вообразить.

— Почему? — Скай задает совсем другой вопрос. Меня это не смущает. Ответить на него проще простого.

— Я его не любила.

Они молча смотрят на меня.

— Никогда не любила, — повторяю я. — Не могла.

— Вы любите двух других сыновей? — спрашивает Скай.

— Больше всего на свете.

— Почему не Питера? — Она говорит тихо и ласково, как с умственно неполноценным.

Хороший вопрос, но мне трудно подобрать нужные слова. Я никогда не говорила этого вслух. Ни с кем не обсуждала свои отношения с младшим сыном. Никому — ни мужу, ни родителям, ни даже своей лошади — не признавалась, что мои чувства к нему не такие, какими должны быть. Даже себе не позволяла думать об этом, но правда в том, что я была не в состоянии испытывать к нему даже нечто похожее на любовь.

— Три года назад, незадолго до того, как вы вернулись из колледжа в Англии, Скай, я убила двоих детей. Думаю, вы об этом знаете. Джош точно знает.

— Это был несчастный случай. — В полутемной комнате волосы Скай кажутся дополнительным источником света. — Ужасно. Но это не то же самое.

— Попробуйте убедить в этом мою лучшую подругу.

— Продолжайте, миссис Гримвуд, — говорит мне Джош. — Не торопитесь.

— После этого мне всегда казалось, что мои сыновья не заслужили того, чтобы жить, не говоря уже о рождении еще одного. Я думала, что было бы справедливее, если б со скалы упал один мой мальчик и один Кэтрин. Это было бы ужасно, но справедливо, правда?

Я жду ответа, понимая, что никогда его не получу. Справедливость не имеет никакого отношения к слепой жестокости случайной смерти.

— Один из моих сыновей должен был умереть. А у Кэтрин остался бы один ребенок. Ее жизнь не рухнула бы, она бы не заболела и не потеряла ребенка, которого вынашивала.

Они смотрят на меня, как будто я слегка свихнулась. Всего лишь слегка? Значит, еще предстоит поработать…

— Если б это произошло, теперь у нас обеих было бы по двое детей. Конечно, это ужасное горе, но мы справились бы с ним — вместе. Мы всё делали вместе. Вот как это должно было быть.

— Вы говорите, что желали смерти одному из своих сыновей?

— Нет, конечно, нет. Просто это было бы справедливо. Если выбирать между ужасным горем и ужасной виной, я думаю, горе пережить легче. Вы согласны?

Скай начинает что-то говорить, но сначала я должна сказать нечто важное:

— Но я никогда бы не смогла выбрать, кем из них нужно пожертвовать. Я так сильно люблю их обоих. Моего большого, серьезного и умного старшего — и ласкового младшего. Я люблю своих двух сыновей больше всего на свете.

— Но не самого младшего? — Она уже задавала этот вопрос, но, похоже, не в состоянии осознать то, что я ей говорю.

Я родила ребенка. Я его не люблю.