Маленькая черная ложь

Вещь, ходячая катастрофа, бездна.

Мужчина, которого я любила, моя лучшая подруга, мужчина, который ее любил, — все они изменились до неузнаваемости, изуродованные горем. А мои сыновья, муж и родители запятнаны связью со мной. Один из них уже заплатил по счету, который предназначался мне. Жертвой стал один из нас, самый маленький и беззащитный. Это нужно остановить.

Я соскальзываю со спины Вела, снимаю седло и уздечку, кладу на землю. Их скоро найдут — как подсказки в охоте за сокровищами.

— Ради всего святого, что ты делаешь?

Я не ждала, что мой жеребец воспримет это спокойно, и поэтому совсем не удивлена. Я прислоняюсь к его боку, чувствуя влажную шкуру в том месте, где было седло, протягиваю руку и глажу шею животного.

— Тихо, будь умницей. Иди домой.

Она — причина того, что мир перевернулся. Пока она здесь, вселенная не встанет на место, и те из нас, кто оказался на той стороне, в любую секунду могут свалиться вниз, прямо в ад.

Люди, которых я люблю, оказались на нижней стороне. Один из них уже упал. Больше никто не должен упасть. Или только один. Только я.

Я отстраняюсь от теплого тела жеребца, поворачиваю его голову в нужном направлении, упираюсь ладонями в круп и легонько толкаю. Потом поворачиваюсь к утесу.

— Я видел, как ты делаешь глупости, но это… — Вел не ушел. Его голова ударяет меня прямо между лопаток.

— Иди домой, дурачок. Я тебя люблю. И никого не кусай.

Я снова толкаю его, на этот раз в бок, и он убегает. У меня больше нет сил за ним следить. Я поворачиваюсь и почти слепну — ветер как будто хочет вырвать мои глаза. Ничего не видя перед собой, иду на ощупь. Одни шаг, затем другой…

Почему Рейчел не может точно так же стоять на пристани, раздавленная горем? Страдать так, как страдает та бедная женщина? Почему прямо сейчас, в эту минуту, Рейчел не теряет всякую надежду, а свернулась калачиком в кроватке сына и укачивает его, прижимая к себе теплое тельце? Почему она не смотрит на эту кроватку, холодную и пустую, гадая, где может быть ее ребенок?

Я. Я все это натворила. Пора с этим покончить. Ускоряю шаг. Не остановлюсь, не буду думать об этом. Буду идти. А еще лучше бежать. Побегу и прыгну.

Бежать не получается. Не хватает духу. Но я уже на самом краю. Последний взгляд. Берег внизу усеян большими твердыми камнями с острыми гранями. Если повезет, они расколют мой череп, и это будет самая быстрая смерть, но даже если голова останется целой, сила удара разорвет внутренние органы, и обильное кровотечение убьет меня за несколько минут. А может, мне улыбнется удача, и я сломаю себе шею…

Раскидываю руки в стороны и наклоняюсь вперед; ветер подхватывает меня и удерживает на грани небытия — и тут проклятый жеребец хватает зубами мое плечо. Он пятится, упираясь копытами в мягкую землю, и тащит меня за собой.

— Отпусти! — Я пытаюсь вырваться. Я бы это сделала, я знаю, потому что уже чувствовала, как теряю равновесие, как наклоняется тело.

Он не может со мной говорить. Его зубы сжимают тонкую ткань блузки. Кроме того, все силы уходят на то, чтобы оттащить меня от скалы. Не имея возможности освободиться, я опускаюсь на землю. Он разжимает зубы и тычется мордой мне в лицо.

— Вставай, надевай мне седло. Мы возвращаемся домой.

— Вел, я не могу. Просто не могу.

— Леди, через двадцать четыре часа я сам вас столкну. Но сначала вы должны кое-что сделать.

Повернувшись, я смотрю на эту бархатистую черную морду, на эти шоколадные глаза и вопреки всему понимаю, что он прав. Я скоро сюда вернусь, если смогу. Но сначала мне нужно кое-что сделать.

34

Сегодня Ночь костров. Будучи британцами — более или менее, — мы ее празднуем. Конечно, это нелегко, потому что ноябрь на островах — поздняя весна с долгими вечерами. В сумерках костры выглядят не так эффектно, и приходится ждать допоздна, чтобы их зажечь, но мы не отступаем от традиции.

Вернувшись домой, я прошу маму остаться с мальчиками, но она торопится. Они с папой намерены участвовать в продолжающихся поисках моего сына, и на это мне нечего возразить. Она уезжает, пообещав, что вечером возьмет детей на праздник. Мне требуется как-то пережить еще несколько часов.