Маленькая книга счастья. Где прячется радость и как ее найти

Внутри обстановка была такой же колоритной, с ярко-зеленым потолком и стенами всех цветов из коробки карандашей. В доме не было традиционной мебели – просто необычный наклонный пол и ряд столбов, окрашенных в основные цвета. Мне стало казаться, что с таким количеством цвета, форм и углов вся эстетика изобилия воплотилась в виде этого дома.

Он назывался Bioscleave House с необычной ремаркой «вилла, продлевающая жизнь». Я узнала, что его создала пара художника и поэтессы, Сюсаку Аракава и Мадлен Гинс. Они утверждали, что их дом не только может быть восхитительным местом для жизни, но фактически продлевает жизнь его обитателям. Я была заинтригована. Может быть, этот дом поможет мне выяснить, как извлечь все плюсы из изобилия, избегая недостатков.

Но оказалось, что дом находится в состоянии перехода прав собственности от одних владельцев к другим. Я не смогла его посетить. Но через несколько месяцев узнала, что Аракава и Гинс спроектировали апарт-отель в пригороде Токио. И я не только смогла его увидеть – мне удалось переночевать в одной из квартир!

Архитектура как лекарство

Когда я прибыла в Митаку, пригород на отшибе Токио, где Аракава и Гинс построили свой необычный дом, я была совершенно измотана сменой часовых поясов, поездкой на двух поездах и автобусе, а также прогулкой под дождем без зонта. Апрельское небо напоминало плоскую серую панель, и я пребывала в самом сварливом настроении, которое ухудшалось еще и потому, что я чувствовала, как ледяные ноги хлюпают в туфлях. Но когда я повернула за угол и вдруг увидела цель своей поездки, то невольно улыбнулась. Дом выглядел так же, как на фотографии: соединение ярких кубов и цилиндров, уложенных друг на друга, с окнами разного размера. Мое плохое настроение улетучилось даже прежде, чем я успела перейти улицу.

Открывая деревянные ворота, я обратила внимание, что они были инкрустированы разноцветным мрамором, который ловил свет, как витражи. Офис управляющего находился в холле, окрашенном в такое количество цветов, что я не смогла их сосчитать. Такеёси Мацуда-сан, генеральный директор, слегка уставший, но приветливый, был примерно моего возраста: лохматые волосы с проблеском седины, щетина на кончике подбородка. Он предложил мне чаю и предоставил стандартный договор аренды, а также папку с некоторыми общими сведениями об отеле, карту с указанием ресторанов поблизости и брошюры о других интересных местах. Затем, прежде чем повернуться и повести меня в мой лофт, он протянул мне загадочный серый пакет. «Это инструкции по проживанию в апартаментах», – сказал он. Я посмотрела на него вопросительно, ожидая разъяснений: «Аракава и Гинс считали, что архитектура производит на организм терапевтический эффект, – продолжил он, – поэтому и сделали такие инструкции – как аннотации для лекарств». Я взяла у него пакет и приготовилась к нескучной ночи.

Мацуда разблокировал матовую стеклянную дверь в блок 302 и, стремительно двигаясь по квартире, показал, где находятся выключатели света и термостат, инструкции на английском для плиты и холодильника. Не успела я и глазом моргнуть, как он исчез, и я осталась одна. Меня окружало так много необычного, что переварить все это сразу было нелегко. В центре лофта находилась маленькая кухня – ее поверхности цвета зеленой мяты и насыщенного синего располагались вокруг ярко-зеленой колонны. Нигде не было видно ни одного шкафа. Вместо этого с розового потолка свисали металлические кольца, на которые и вешались вещи. На кольце в одном из углов болтались качели, и это был единственный предмет в квартире, напоминающий традиционную мебель. От центра отходили отдельные «комнаты» – слово я ставлю в кавычки, потому что только одна из них отдаленно напоминала комнату, как ее воспринимаем мы с вами. Самой простой была спальня – стандартный куб, оформленный в приглушенных тонах коричневого, с темным ворсистым ковриком. Вторая комната представляла собой желтый цилиндр, положенный на бок. Это была ванная комната без дверей с цилиндрической душевой кабиной, похожей на телепорт, а еще нужно было преодолеть идущий волнами пол, чтобы добраться до унитаза. Третья комната представляла собой полую сферу, красную снаружи, а внутри желтую, как подсолнух, и лакированную. Ни одна поверхность в квартире не осталась неокрашенной – не было ни стены, ни колонны без пятна оранжевой или фиолетовой краски. Позже я узнала, что Аракава хотел, чтобы из каждого угла квартиры было видно как минимум шесть цветов. Это был визуальный эквивалент присутствия в оркестре, где все инструменты играют одновременно.