Маленькая пекарня у моря

Керенса, верная своему слову, договорилась о том, что в старинной церкви на горе состоится поминальная служба. Церемонию назначили на утро субботы, а вечером все должны были собраться у Рубена, который затеял нечто грандиозное. Оставалось только надеяться, что погода не подведет.

Репортеры в массе своей покинули Маунт-Полберн, однако их визит не прошел даром. Люди, наблюдавшие по телевизору за новостями о «трагедии в маленьком рыбачьем поселке», не могли не заметить живописные улочки, протянувшиеся от гавани до развалин старого замка. Их внимание привлекли булыжные мостовые и маленькая уютная пекарня, а еще – купающиеся в солнечных лучах воды залива. Не прошло и дня, как на Маунт-Полберн нахлынули толпы туристов. Среди них были не только любители сенсаций, но и обычные отдыхающие. Керенса тем временем вернулась в Плимут, и Полли ужасно не хватало подруги. Сама она просто с ног падала от усталости. Сколько бы она ни выпекала, вся ее продукция раскупалась со скоростью света. За всеми этими хлопотами Полли случалось ненадолго забыть о трагедии. Потом она бросала взгляд в окно в надежде увидеть покачивающиеся мачты, услышать смех и перебранку рыбаков, разглядеть знакомую фигуру… И всякий раз у бедняжки перехватывало дыхание от осознания того, что никогда уже ей не увидеть Тарни живым.

В среду, закрывая ставни, Полли заметила сгорбленную хрупкую фигурку, которая брела к стенке причала. Все туристы загорали на пляже. Поселок изнывал от летнего зноя, так что вокруг не было ни единой души.

Быстро приготовив чашку чая, Полли тоже спустилась к стене и уселась рядом с Селиной.

– Привет, – сказала она. – Я принесла тебе чая, но если ты хочешь побыть одна, то я уйду.

Селина в замешательстве взглянула на нее:

– Привет. Я что-то…

– Я Полли Уотерфорд. Мы дружили с Тарни… в смысле, я знаю всех рыбаков. Я работаю тут неподалеку.

– Ах да, булочная. Тарни говорил о ней без остановки, – грустно улыбнулась Селина. – Ему очень нравился твой хлеб.

– Послушай, я не хочу быть назойливой…

– Нет-нет, все нормально, – сказала Селина. – Я просто сбежала на время из дома матери. Все эти бесконечные: «Ну ты как, В ПОРЯДКЕ?» Да еще тихим таким, заботливым голосом, чтобы я не сомневалась, что мне и правда сочувствуют. Нет уже никаких сил это терпеть. – (Полли понимающе кивнула.) – И мне не остается ничего другого, как только повторять: «Да, я в порядке». И все для того, чтобы не расстроить окружающих. – Селина нервно покрутила обручальное кольцо.

– Глупо даже задавать такие вопросы, – покачала головой Полли. – Надо быть настоящим чудовищем, чтобы чувствовать себя в порядке после всего, что случилось.

– Верно, – кивнула собеседница.

Пару минут они молча смотрели на море.

– Но я и есть чудовище, – вдруг выпалила Селина, – потому что я безумно зла на мужа. Я же говорила! Я говорила, чтобы он бросил свое занятие, перестал выходить в море. Все знают, до чего это опасно. И кто захочет пахать практически задаром? Вдобавок Тарни почти не бывал дома – торчал все время на этом проклятом острове. Мы с ним ругались и ругались без остановки, все из-за его проклятой работы. И чем все в итоге закончилось? – В глазах ее блестели слезы. – Да тем, что я оказалась права и все обернулось хуже некуда. Ублюдок, чертов ублюдок! Как же я зла на него! – Селина сердито смахнула слезы с лица. – О господи, я снова расклеилась. Прости. Понимаю, что несу полный бред. Ты тоже думаешь, что я чудовище?

– Мне понятны твои чувства.

Полли было не по себе. Ей нравилась Селина. Ну что за идиот этот Тарни?!

– Мне так не хватает его, – всхлипнула вдова. – Не хватает наших ссор. И мне бы хотелось, чтобы все перестали говорить о Тарни так, будто он был едва ли не святым.

– Понимаю, – вновь закивала Полли.

– Ему случалось быть настоящим ослом. Упрямым и несговорчивым. Но это был мой осел.

Полли приобняла ее за плечи.

– Как думаешь, разрешат мне написать это на могиле? – Селина умудрилась выдавить из себя смешок.

– Почему бы и нет? Люди прислали столько денег для возведения памятника, что ты сможешь осуществить любое свое желание.

Теперь уже обе они смеялись сквозь слезы. Наконец Полли, махнув рукой на приличия, отправилась к себе домой и достала из холодильника бутылку вина. Они сидели на стене, распивая вино из одноразовых стаканчиков, и Селина рассказывала, до чего невыносимым бывал порой Тарни. А потом с пляжа стали возвращаться отдыхающие, и кто-то узнал Селину. Та спешно засобиралась домой, сказав, что нет ничего хуже, чем слава супервдовы. Они с Полли обнялись на прощание.

Такой оживленной торговли в булочной еще не было. Маунт-Полберн стал известен на всю страну, и каждому хотелось ухватить хотя бы кусочек славы. Генри и Саманта, поглощенные перестройкой своего нового дома, заявились как-то в магазин вне себя от воодушевления.

– Все только и говорят что про Маунт-Полберн! – с энтузиазмом воскликнула Саманта. – Теперь цены на недвижимость должны взлететь до небес! Еще бы, столько переживаний!