Маленькая принцесса

— С тобой, — сказала мисс Минчин Саре, — я разберусь завтра. Будешь сидеть без еды целый день.

— Я и сегодня не ела, мисс Минчин, — негромко сказала Сара.

— Прекрасно, — отвечала та. — Лучше запомнишь. Чего ты стоишь? Сложи это все в корзину.

И она принялась складывать еду со стола, как вдруг заметила книги.

— Нет, что же это такое! — возмутилась она. — Принести красивые новые книги на грязный чердак! Отнеси вниз и ложись. (Это уже Эрменгарде.) Не выйдешь из комнаты целый день, а я напишу твоему отцу. Подумай, что бы он сказал, если б узнал, где ты?

В серьезных глазах Сары было что-то такое, что она опять накинулась на нее.

— О чем размечталась? — крикнула она. — Чего ты так смотришь?

— Я думаю, — ответила Сара, как ответила тогда, в классе.

— Разреши узнать, о чем?

Все было совсем так же. Сара говорила не дерзко, наоборот — печально и тихо.

— Я думаю, — повторила она, — что бы сказал мой отец, если б узнал, где я.

Мисс Минчин совершенно разъярилась и снова — как тогда — не сдержалась. Кинувшись к Саре, она стала трясти ее за плечи.

— Дрянная, наглая девчонка! — орала она. — Да как ты смеешь! Как смеешь!

Она схватила книги, бросила в корзину остаток пира, сунула ее Эрменгарде и повлекла несчастную толстушку к дверям.

— Ну, думай, думай! — кричала она Саре. — Сию минуту в постель! — И хлопнула дверью, а Сара осталась совсем одна.

Сон кончился. Последняя искра угасла в камине, теперь там была только сажа. Стол опустел. Золотые блюда, расшитые салфетки, гирлянды обратились в носовые платки, кусочки папиросной бумаги, искусственные цветы, которые, к тому же, лежали теперь на полу. Менестрели затихли. Эмили сидела спиной к стене, печально глядя на хозяйку. Та подошла к ней и взяла на руки.

— Вот и нет у нас пира, Эмили, — сказала она. — И принцессы нет. Есть только узники Бастилии, — и, опустившись на табурет, закрыла лицо руками.

Что случилось бы, если бы она его не закрыла и хоть случайно взглянула на оконце, я не знаю — наверное, эта глава кончилась бы совсем иначе. Ведь если бы она взглянула, она бы увидела, что, прижавшись к стеклу лицом, на нее смотрит человек, который смотрел сюда и раньше в этот вечер.

Но она не взглянула. Она сидела на табурете, закрыв лицо руками. Она всегда так сидела, когда старалась молча что-нибудь вынести. Потом она встала и побрела к постели.

— Представить я ничего не смогу, — говорила она, — незачем пытаться. Может, если заснуть, я что-нибудь увижу.

Вдруг она ощутила, что у нее совсем нет сил — вероятно от голода — и чуть не упала на постель.

— Я хотела бы увидеть огонь в камине, — тихо бормотала она, — пляшущее пламя… И мягкое кресло… и маленький столик… и горячий ужин… А еще, — продолжала она, натягивая тонкое одеяло, — хорошую, удобную кровать, мягкие простыни, большие пуховые подушки… Я бы хотела… хотела… — и милостивая усталость сморила ее.

Она не знала, сколько удалось ей проспать, но спала она крепко, так крепко, что ее не разбудила бы даже вся семья Мельхиседека, если бы той захотелось поиграть прямо в комнате.

Проснулась она сразу, но не сразу поняла, что же прогнало сон. А прогнал его звук, настоящий звук — это хлопнуло окошко, когда по черепице пополз обратно очень гибкий человек в белом, который был еще близко, и мог видеть, что происходит на чердаке, но самого его с чердака уже никто бы не увидел.

Поначалу Сара не открыла глаз. Ей слишком хотелось спать и, как ни странно, она пригрелась в постели. Лежать было очень тепло и удобно; и она решила, что еще не проснулась.

— Какой хороший сон! — пробормотала она. — Совсем не холодно. Хоть бы не просыпаться…

Конечно, это ей снилось. Белье было целое, чистое, тонкое, а высунув руку, она коснулась чего-то очень похожего на крытое атласом пуховое одеяло. Да, просыпаться нельзя, даже двигаться не стоит, а то это все пропадет.

Но лежать неподвижно она не могла, хотя и не открыла глаз. Что-то будило ее, что-то такое было в комнате — вроде бы мягкий свет и потрескивание поленьев.

— Просыпаюсь, — сказала она. — Не могу я спать… не могу.

Глаза у нее открылись — и тут она улыбнулась, зная, что такого она здесь не видела и увидеть не может.

— Значит, я сплю, — прошептала она, несмело поднимаясь на локте и оглядывая комнату. — Это сон.

Стоит ли удивляться ее словам, если увидела она огонь в комнате; маленький медный чайник, в котором весело кипела вода; толстый пунцовый ковер на полу; шезлонг перед камином, а на нем — подушки; складной столик, покрытый белой скатертью, несколько маленьких закрытых блюд, чашку с блюдцем, чайник для заварки. Сама она была и впрямь укрыта пуховым одеялом, в ногах лежал халатик на пуху, у кровати стояли стеганые домашние туфельки. Комната была теперь волшебной, да еще и светлой — на столе, у стопки книг, Сара увидела лампу под розовым абажуром.

Узница привстала, опершись на локоть, и задышала чаще.

— Не исчезает… — шептала она. — Никогда мне такое не снилось…

Она боялась пошевелиться, но все же, в конце концов, сбросила одеяло и, улыбаясь, спустила ноги на пол.