Маленькая торговка спичками из Кабула

Я спряталась в будке охранников лицея Амани вместе с другими детьми и дорожным полицейским. Обычно буря длится не больше часа. Вдалеке загремел гром. Горы, окружающие Кабул, создают эхо, от него гром становится еще страшнее. Дождь стеной обрушился на город. Для нас, горожан, у такого дождя есть свои преимущества и свои недостатки. Я не говорю о крестьянах, которые постоянно ждут дождя, чтобы улучшить урожай. Для нас дождь — это возможность осадить пыль. В городе, где 80 % дорог не заасфальтированы, это немаловажно. Но говоря «пыль», говоришь «грязь». Улицы быстро превращаются в каток с грязью, липкой, как гончарная глина. Я думаю, поэтому афганцы такие фаталисты. Чтобы не сталкиваться с недостатками, они не думают о преимуществах. Поэтому они никогда не расстраиваются.

Как только дождь закончился, небо сразу же просветлело: ни единого облачка до самого горизонта. За весь день я ничего еще не продала, мне вспомнились слова Фархада и захотелось скорее исправить положение. Поэтому, издали увидев переходящую улицу иностранку, я сразу же окликнула ее и, не задумываясь, побежала к ней, чтобы заработать пару долларов. Мысленно я была уже рядом с ней и показывала ей свои платки. Но мое тело не двигалось. На меня наехал проезжавший мимо велосипедист, ему было никак не объехать меня. Он, наверно, подумал, что я хотела броситься ему под колеса. Мой целлофановый пакет застрял между спицами колеса, и велосипед несколько сантиметров протащил меня по земле. Мне вывернуло руку, и я сильно ударилась о щебень. Я ничего не чувствовала, кроме горящей раны на коже и мелких камушков, которые застряли в ней. Мне стало плохо. Велосипедист наклонился надо мной, я почувствовала его дыхание над своим лбом. Он сказал, что это моя вина: надо было смотреть по сторонам, прежде чем переходить улицу. У меня не было сил даже открыть глаза и сказать ему, что я сама виновата. Мне хотелось умереть там, посреди этой улицы на мокрой, еще теплой от полуденного солнца щебенке. Я чувствовала дыхание человека, который стал меня трясти и бить по щекам. Мне не хотелось пугать его еще больше, я вдруг открыла глаза и поднялась. Я чувствовала себя полностью разбитой. Иностранка исчезла. Наверно, она нырнула в автомобиль с синими буквами — ООН и даже не заметила этой сцены. Велосипедист, мальчик лет восемнадцати, весь бледный от страха, вытаскивал из колеса мой пакет. Я подобрала рассыпавшиеся по земле спички и платки. Он спросил, не хочу ли я, чтобы он меня проводил. Я вежливо ответила: «Нет». Мне было так больно, что совсем не хотелось говорить. Я посмотрела на разорванный рукав своей туники. Теперь придется все объяснять маме. Я пошла за Билалом, Раисой и Жамшедом, чтобы вместе идти домой. Они тоже ничего не продали. Я сказала им, что завтра будет лучше. Когда мы вернулись домой, моя рука распухла и стала в три раза больше. Я отдала свой пакет Жамшеду, мне было так больно, что я не могла ничего нести. Когда мама увидела меня в таком состоянии, она взбесилась. Она сказала, что было бы лучше, если бы я умерла. У нее стало бы меньше проблем.

— С тобой всегда так! Ты ни на что не годишься! Я очень устала и сказала ей, что я тоже хотела бы умереть. Умерев, я обрела бы наконец мир и покой. То, чего у меня здесь нет. Я поднялась в комнату, не поужинав. Нашла старый платок и повязала его через плечо и вокруг шеи, чтобы поддерживать правую руку.

Когда я ложилась спать, мне казалось, что рука у меня зажата в каких-то невидимых клещах.

Я не могла заснуть. Я думала, как же я завтра поеду на рынок, как буду стирать. Бассире и Раисе придется нести в два раза больше, чем обычно. Когда они поднялись наверх спать, Бассира положила рядом со мной кусок хлеба, который спрятала под туникой. Мы часто спорим с сестрами, но они всегда помогают мне в беде. Мы изо всех сил молились, чтобы моя рука быстрее зажила. Потом Бассира и Раиса заснули. А я не спала всю ночь, боль все не проходила.

26 Двоюродный брат

В следующую пятницу мой двоюродный брат Уасс женится. Это мамин племянник. Он очень богат. Ему тридцать пять лет, и он женится уже второй раз. Он признался моему брату, что его первая жена уже слишком старая. Ей двадцать восемь, и у них с Уассом двое детей: мальчик и девочка. Той, на которой он женится в следующую пятницу, будет семнадцать. Она с родителями живет в Кабуле, но родилась она в той же деревне, что и Уасс, — в долине Панджшер, в четырех часах езды от Кабула. Эта деревня называется Бахарак. Я однажды была там, мне кажется, это рай. От базара нужно идти налево, по каменистой Дороге вдоль реки. В доме нет ничего особенного, кроме террасы, увитой виноградником: только руку протяни, и ешь сколько хочешь сладкий черный виноград. За домом — фруктовый сад: абрикосовые деревья с сочными плодами и вишни, на которых в начале весны появляются маленькие розовые цветы. Но больше всего в Бахараке я люблю монотонный плеск воды, убаюкивающий по ночам. Хорошо жить в Бахараке летом.