Маленькая земля в большом море

Они вдруг оба захохотали, повалились на дно лодки, задрыгали ногами.

— Вот если бы в городе, тогда другое дело! — кричал Вася сквозь смех. — А с острова куда убежишь, где потеряешься?

— До самого вечера никто волноваться не будет! — кричал Аркашка Слёзкин. — А мы появимся как ни в чём ни бывало: здравствуйте, дорогая Вера Ивановна, что сегодня на ужин?

— А где вы были? — закричал Вася маминым голосом.

— А мы угря ловили! — откликнулся Аркашка.

— А где же ваш угорь?

— А мы его кошке отдали! — крикнул Аркашка и задохнулся хохотом.

Вася опомнился первым. Он осмотрелся. Нерва была здорово слева, а ветер здорово отошёл к западу.

— Лево руля! — закричал он и перетащил парус подальше на правый борт.

19

До берега оставалось метров триста. Ветер дул почти в левый борт, чуть сзади, и это «чуть» позволяло всё-таки постепенно к берегу приближаться. На высоком камне подпрыгивала Галя и махала руками. Она что-то кричала — наверное, давала советы, но слов разобрать нельзя было. За полчаса приблизились к берегу ещё метров на двести, но дальше, как Вася ни крутил свой парус, «Каравелла» к острову приближаться не желала. Даже стала вроде удаляться.

— Не идёт дальше! — крикнул он Гале. — Что делать?

— Я позову взрослых с лодкой! — закричала она. — Они вас возьмут на буксир!

— С ума сошла! — крикнул Вася. — Какие взрослые?

— Тогда не знаю!

— Противный ветер! — заорал Вася. — Ну, прощай! Мы домой пойдём!

— А я-а-а-а-а-а? — закричала Галя.

— А ты на берегу сиди!

— Ни за что! — заорала девчонка.

Она вскинула руки над головой и полетела со своего камня в воду.

— Вау! — вскрикнул Аркашка и зажмурился.

Вася смотрел во все глаза, как девчонка плывёт к лодке хорошим кролем.

— Вот это да! — сказал он зажмуренному Аркашке. — На такое не всякий парень решится.

— Она ещё не утонула? — простонал Аркашка.

— Плывёт, да ещё как! Разжмурься, посмотри.

Аркашка раскрыл один глаз, потом другой.

— Плывёт, — протянул он с удивлением.

Галя подплыла и ухватилась рукой за борт «Каравеллы». Её взяли под руки и втащили в лодку. Она стояла молча, опустив голову.

— Ну и что? — строго спросил Вася, глядя, как с девчонкиного прилипшего платья ручьями течёт вода. — Как мы тебя домой доставим? Смотри, ветер уже на норд-вест переходит.

— А я и не хочу домой, — сказала девчонка. — Мне дома скучно.

— Попроси папу, чтобы тебе оркестр музыки выписал.

— Я музыкой не интересуюсь, — ответила Галя. — У меня по пению три с натяжкой. Можно, я платье сниму? Противно в мокром.

Она стащила платье и осталась в трусиках с цветочками и в чёрном лифчике, который ей, в общем-то, был ни к чему.

Парус полоскался на ветру. Нерва удалялась.

— Наделала ты делов, — вздохнул Вася.

— Ты почему так долго не мог ко мне собраться? — спросила Галя.

— Дядя приезжал в гости, — сказал Вася. — Папин брат. Мы с Аркашкой учили его рыбу ловить.

— Научили?

— В общем, да. Он даже угря как-то раз вытащил.

— Ну, тогда ставь парус и поворачивай на Коренец, — сказала Галя и улыбнулась.

— А что будет? — заглянул ей в лицо Вася. — Ты хоть понимаешь, что ты нас угробила?

— А я виновата? — всхлипнула Галя. — Я тебя так ждала… Ты же обещал!

Лодку здорово качало. Вася не удержался на ногах и присел.

— Ну, обещал и пришёл, — сказал он, странно смущаясь. — Я всегда делаю, как обещаю… Аркашка, клади руль право на борт.

— Это как? — не понял Аркашка.

— Поверни румпель вправо сколько можно, — объяснил Вася и стал перекладывать парус.

Ветер уже был почти северо-западный, баллов пять. Вполне подходящий ветер. Но что делать с девчонкой?..

20

К причалу подошла грузовая машина. Рабочие сгрузили с неё восемь ящиков. Боцман стал готовить стрелу. Матросы застропили ящики и погрузили их в трюм. «Лоцман» вышел за молы гавани и взял курс на остров Коренец. На носу стоял Васин дядя Георгий Александрович и смотрел вдаль. Почему он оказался на «Лоцмане», это потом будет видно, а вдаль он смотрел потому, что очень скучал по острову, который ему понравился.

Весёлый штурман Бобров ходил по рубке широкими шагами.

Неукротимо сияло высоко поднявшееся солнце. Оно проникало всюду — выбеливало палубу, сверкало на холмиках зыби, заполнило серебром графин в рубке. Штурман вышел из рубки и залез на верхний мостик, там было больше ветра. Он подставил ветру лицо и радовался, что снова ведёт судно.

Георгий Александрович, заметив на мостике штурмана, поднялся к нему.

Штурман Бобров щурился на солнце и пел какую-то дикую песню без слов. Вдруг он сдёрнул галстук, сунул его в карман и распахнул ворот рубахи.

— Добрый день, — сказал Георгий Александрович.

Штурман прекратил свою песню и недовольно буркнул:

— Честь имею.

— Я не мешаю? — спросил Георгий Александрович.

— Нет, нисколько, — сказал штурман и снова повеселел. — Ах, какое солнце, какое море! Жизнь прекрасна и удивительна, я не жалею, что появился на свет, в такие изумительные дни.

— Вы давно плаваете? — спросил Георгий Александрович.