Маленькие большие вещи

Но мы плакали не только от горя. Во-первых, мы были вместе, а все могло закончиться иначе, и в тот момент, когда я лежал на дне моря лицом вниз, и тогда, когда мое сердце много раз переставало биться в больнице в Португалии. Но тем не менее я остался жив, вернулся в Англию и смог снова увидеть своих братьев! Я был жив, добрался сюда, и мое сердце все еще билось! Их слезы и медвежьи объятия как будто вернули меня к жизни, и я понял: пока мои братья со мной, я могу вынести многое. Мы всегда были и будем командой! Я видел, как тяжело в тот день было маме, которая привезла братьев в больницу, а теперь наблюдала за нашей встречей. Однако, помимо этого, я видел, что братья со мной, что они помогут маме и папе пережить этот кошмар.

Вечно плакать невозможно, и, получше присмотревшись к братьям, я рассмеялся. Оказывается, проблемы были не только у меня! Уилл все еще был в гипсе после операции, а Дом, как выяснилось, тоже не мог передвигаться без посторонней помощи. Я даже не знал, что он наступил на осколок стекла, рана загноилась, поэтому нога была забинтована и он прыгал на костылях. Дух соперничества не покинул нас и сейчас, и мы единогласно решили, что, поскольку я вообще не могу двигаться, меня стоит признать чемпионом по инвалидности – «Ну ладно, так и быть!» – эта шутка помогла осушить наши слезы, и мы начали болтать как ни в чем не бывало.

Слушая разговоры моих братьев, глядя, как Уилл то и дело поглаживает мою ногу – позднее он объяснил, что физиотерапевт посоветовал ему все время массировать свои сухожилия, чтобы они не потеряли эластичности, и Уилл решил, что если он будет делать такой массаж и мне, то я что-нибудь почувствую и все станет как раньше, – я понимал, что даже в этот невероятно тяжелый и печальный период моей жизни я могу смеяться, могу ощущать силу, исходящую от окружающих меня людей. Было замечательно просто слышать их голоса, наблюдать за ними, за до боли знакомыми жестами и выражениями лица даже в этой совершенно непривычной всем нам ситуации. В этот момент я еще глубже осознал, насколько мне важна поддержка других, если я хочу сохранить свою висящую на волоске жизнь.

С этого дня как минимум один из братьев навещал меня каждый день во время всего пребывания в больнице Сток-Мандевилла. Вообще-то, на отделение интенсивной терапии пускают только близких родственников, к тому же у меня был стафилококк, иногда я очень страдал и от других инфекций. Поэтому братьям приходилось каждый раз проделывать скрупулезные и длительные процедуры просто для того, чтобы зайти ко мне в палату: тщательно мыть руки с огромным количеством отвратительно пахнущего дезинфицирующего средства, а порой надевать перчатки и маски, но это их не останавливало. Количество посетителей в день было строго ограниченно, но доктора и медсестры всегда старались пойти нам навстречу, пускали моих братьев ко мне всех вместе, даже если это означало, что родителям придется ждать своей очереди в мрачной комнате ожидания для членов семьи.

И хотя семья была рядом, первые дни на отделении интенсивной терапии дались мне нелегко. Для начала, в отличие от Португалии, где б'oльшую часть дня я проводил на специальной койке, приведенной в полусидячее положение, здесь мне приходилось все время лежать на спине, а садиться было вообще запрещено, так как врачи боялись, что я могу еще сильнее повредить шею. Это было совершенно невыносимо, но еще хуже было то, что каждые несколько часов меня переворачивали, чтобы избежать пролежней. Я был привязан к кровати, и, когда кровать наклоняли, мое тело слегка поворачивалось. Угол наклона был минимальный, но мне он казался просто огромным, и я был уверен, что вот-вот упаду. Каждый раз, когда медсестры производили эту операцию, я впадал в панику и думал: «О нет, только не это!» Через четыре долгих дня наконец было принято решение о моем переводе в другую палату, но, когда меня должны были переложить на другую кровать, я пришел в ужас. На самом деле медсестрам надо было просто подложить под меня доску и плавно переместить на другую кровать, но для моего помутненного сознания это стало серьезным, травматичным событием. Мне дали успокоительное, и потом я радовался, что они приняли такое решение, потому что с новой кровати я мог видеть свою палату, быть на одном уровне со всеми посетителями и наконец-то смотреть телевизор.