Маленькие большие вещи

Португальские врачи поставили на место мой позвонок, больше они в ближайшее время для меня ничего сделать не могли, поэтому мне оставалось набираться сил перед перелетом домой. Постепенно лихорадка и кошмары отступали, иногда мне удавалось выбраться из паники и тревоги более чем на несколько секунд, а сейчас, думая обо всем этом ужасе и страдании, я вспоминаю и радостные моменты – особенно как мы с папой смотрели запись финального матча чемпионата мира по регби 2003 года. По ночам, когда на отделении было тихо, а родители уходили поесть, я время от времени проваливался в короткое забытье и видел очень странные сны.

2. The Little Big Things. Маленькие большие вещи

Перелет из Португалии в Англию стал еще одной травмой, но на тот момент я даже не понимал, насколько серьезной. Оказалось, что ни я, ни родители не подозревали, что, помимо стафилококка и пневмонии, у меня начался еще и сепсис. Пилот и медицинский консультант авиакомпании отказывались принимать меня на борт из-за моего состояния, но португальским врачам все же удалось убедить их. Во время перелета мне дали большую дозу транквилизаторов, но меня все равно сильно тошнило, и в течение полета я пережил несколько панических атак.

В больнице Сток-Мандевилла в Бакингемшире меня поместили в бокс рядом с отделением интенсивной терапии, как можно дальше от других пациентов, чтобы я их не заразил. Первое, что помню, – я открываю глаза в маленькой темной комнате, где не было окон и естественного освещения. Я не видел внешнего мира уже две с половиной недели с того самого дня на пляже и ужасно соскучился по солнечному свету. Меня, как и прежде, окружал миллион аппаратов, отовсюду торчали трубки. Но, по крайней мере, перед отъездом из Португалии мне сделали трахеостомию, поэтому теперь аппарат ИВЛ подсоединялся не через трубку во рту, а через трубочку поменьше, через переднюю поверхность горла. Благодаря этому я смог немного говорить, хотя слушавшим приходилось наклоняться ко мне, практически прислоняя ухо к моему рту, чтобы разобрать слова. Тикающий кардиостимулятор больше не сводил меня с ума, поскольку его поместили под кожу, рядом с ключицей.

Вернувшись в Англию, я отчаянно хотел увидеть своих братьев. Раньше мы никогда не расставались с ними так надолго, и мне очень нужна была их сила и уверенность. Мы с братьями поразительно близки, все время соревнуемся друг с другом, но где бы мы ни были и что бы мы ни делали, нас как будто соединяет невидимая нить. Как я уже говорил, мы обожаем спорт – крикет, плавание, футбол и многое другое, но наша истинная страсть – регби. Ее привил нам отец, который выступал за местную команду еще до нашего рождения. С некоторым недоверием произведя на свет примерно четверть игрового состава команды, он передал всем четверым сыновьям любовь к этой поистине прекрасной игре. Мы стали играть, как только научились ходить, все время проводили во дворе, практикуясь отдавать пас, бить по мячу, делать подбор, и превращались в бешеный клубок рук, ног и спортивной злости. Как только мы все подросли, я с Уиллом играл против Тома и Дома, обычно в саду, но иногда на гравийной дорожке перед домом. Как правило, дело заканчивалось слезами и ссорами, но после школы мы тут же забывали об этом и со всех ног бежали домой, чтобы возобновить игру. И эти схватки за мяч сделали свое дело: повзрослев, мы все стали членами школьной сборной, выступали за местную команду регби, а несколько раз – за Хартфордшир, Лондон и Юго-Восточный дивизион.

Когда все это произошло, мой старший брат Том учился на последнем курсе Борнмутского университета по специальности «реклама». Уилл, профессиональный регбист, только что вернулся домой со сборов из ЮАР, чтобы прооперировать щиколотку. Их и нашего младшего брата Дома, который учился в десятом классе, я не видел больше трех недель, и вот наконец мы должны были встретиться.

Не могу сказать, что до этого меня переполняли чувства. Внутри все будто отключилось, странное ощущение. Словно я беспомощно лежу на кровати, но на самом деле меня там нет. Мне давали настолько сильные препараты, а тело испытывало настолько сильные физические страдания, что мое сознание находилось в состоянии, близком к галлюцинациям. Я не мог четко понимать, что происходит, или ощущать что-то на физическом или эмоциональном уровне. Но когда в палату впервые вошли мои братья, я как будто вернулся в реальность и внезапно увидел себя их глазами, увидел свою полную беспомощность, и мы все разрыдались. К нам присоединилась мама, медсестры и врач. Вспоминая об этом, я до сих пор чувствую, как слезы наворачиваются на глаза.