Маленькие девочки дышат тем же воздухом, что и мы

Крошка Жаннетта упала у подножия дуба лицом в землю, и потрясенное дерево, словно всплакнув, уронило на ее тело несколько желудей.

Разговор

Посвящается моей Тине

Весна народилась только что. От новорожденной веяло свежестью — ей было всего каких-нибудь десять-двенадцать минут, но уже явно чувствовалось, что она здесь. Она угадывалась в тонком солнечном луче, в какой-то другой, непривычной для него самого, голубизне неба, в нежности и пушистости листвы и в особенной мягкости воздуха, которую глазами не увидеть, словами не передать, но которая, лаская кожу, вызывает странный легкий озноб и удивительное ощущение блаженства.

Как это бывает каждый год, она объявилась в среду утром.

За все время, что Мадлена жила в большом доме своей тети Марты, она впервые открыла окно не для того, чтобы проветрить, а просто потому, что так захотелось. Очень быстро у нее возникло ощущение того, что равноградусность между «снаружи» и «внутри» наконец наступила и что в самом существовании стекол уже просто нет никакого смысла. А потом она просто придвинула к открытому окну свое кресло и устроилась в нем, не взяв ни книжки, ни альбома для рисования.

Со своего места она видела лишь половину кедра, крышу пристройки и глубину парка. Слева — конец самой длинной ветки дуба.

Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Воздух пах как травяная настойка.

Запела какая-то птица.

Мадлену охватило ни с чем не сравнимое наслаждение. Это было прекрасно, как самое большое из существовавших когда-либо удовольствий, это было приятно, как вкус самой первой вишни. Она почувствовала, как ее тело еще глубже погружается в кресло, как будто готовится вот-вот расплыться, растечься и перелиться через край.

Не отрывая глаз, она вытянула губы и тоже засвистела.

Птица ей ответила.

Но на этот раз изменила две ноты.

Мадлена отметила про себя изменение и воспроизвела его.

Птица ответила ей снова.

«Она со мной разговаривает!» — подумала она. «Она со мной разговаривает». Она ликовала. Каждый раз, когда она пыталась свистеть, птица ей отвечала. Мадлена начала вкладывать в высвистываемую мелодию целые фразы. Она рассказала ей о весне, о нежности листьев, о радости от увиденного в саду солнца. В ответ птица пела ей что-то свое, то, что Мадлена не всегда понимала, но переводила так. как ей подсказывало сердце: гибкость молоденьких веток, вкус мушек и красных ягод и надежду поклевать в скором времени крошки на подоконнике...

Мадлене захотелось увидеть новую подругу. Очень осторожно, чтобы не вспугнуть, она встала, подошла к окну и оперлась о подоконник. Взглядом обшарила кедр и бук, скользя вдоль каждой ветки. Птицу она не увидела. Не было ее и на скате крыши, и на газоне.

Выглянув вниз, Мадлена заметила, что ее старшая сестра Тереза тоже открыла свое окно. Значит, и к ней пришла ее весна.

Мадлена просвистела мелодию из пяти нот, объясняя птице, что она ее не бросает, а только спустится на минуточку к сестре и поэтому пока не сможет с ней говорить. Птица поняла и ответила ей теми же пятью нотами, в том же порядке, но просвистела она их чуть красивее.

Мадлена хлопнула дверью, прошла по коридору и вошла к Терезе. Та сидела в своем кресле перед открытым окном; на коленях у нее не было ни книжки, ни альбома для рисования.

Мадлена села у нее в ногах и положила ей голову на колени. Тереза погладила ее по голове.

Птица во дворе больше не пела.

Мадлена поерзала, чтобы устроиться поудобнее, и прижалась к сестре.

Тереза погладила ее по спине.

— Тереза, я хочу открыть тебе один секрет.

— Говори.

— Ты мне поверишь?

— Я тебе верю.

Она подняла голову и посмотрела сестре прямо в глаза.

— Я только что разговаривала с птицей.

Тереза не стала пожимать плечами и смеяться над ней.

Она только улыбнулась и призналась:

— Я тоже.

Полдник

Жозиана была на седьмом небе от счастья. Это был ее день. Устраивая полдники для своих подруг, она терпеть не могла всякие неожиданности и импровизации, она закупала продукты утром и начинала готовить праздничный стол сразу после обеда.

В эту среду она пригласила Катрину и Терезу, самых худых и вместе с тем самых ненасытных из своих подружек, и решила угостить их как следует.

Для своих приемов ей разрешалось использовать прямоугольный стол с инкрустацией, самый красивый в доме.

Она достала из шкафа три белые льняные ажурные салфетки, положила две из них рядышком — для подруг, а третью — напротив — для себя. Выбрала три тонкие тарелки с голубым орнаментом, подобрала к ним три большие чашки для какао, принесла из кухни три фужера и три чайные ложечки.

Сначала она открыла коробку с пирожными. В тарелки Катрины и Терезы она положила, прежде всего, по очень большому заварному пирожному с кремом шантильи и сахарной обсыпкой. Эти пирожные съедались со сказочной легкостью, она их обожала. Вокруг каждого заварного пирожного она разложила: шоколадный эклер, миндальную подушечку и круглую тарталетку с красными фруктами в заварном креме.