Маленькие девочки дышат тем же воздухом, что и мы

Тем не менее, они просидели еще добрые полчаса, в течение которых Жозиана предлагала им выпить фруктовый сок, от чего они напрочь отказывались. Они поговорили о Софи, которая наверняка будет писать истории, когда станет взрослой, они поговорили еще об одной девочке, которая постоянно врет и одевается как чучело огородное, но имени ее не называли, так как очень хорошо знали, о ком идет речь.

— Будешь держаться? — спросила ее мама после того, как они вышли от врача.

— Почему бы нет?

— Моя бедная пампушка.

Она прижала ее голову к своей груди.

Перед уходом девочки тщательно разглаживали свои салфетки, сыто благодарили, целовали Жозиану и еще четверть часа проговорили в дверях.

— Я уже точно не успею сделать математику до ужина, — бросила, убегая, Тереза.

Жозиана поцеловала Катрину и закрыла дверь.

Она собрала тарелки и еле сдержалась, чтобы не съесть забытый кусочек теста от пирожного — единственное, что осталось от полдника.

Зажмурив глаза, она выбросила его в мусорное ведро и принялась мыть посуду.

Когда она домывала последние две ложки, с работы вернулась мама.

— Добрый вечер, мое золотко, вы хорошо повеселились?

— Они хорошо поели.

Липограмма

Прошло несколько дней прежде, чем все поняли, что Малина больше не произносит звук «о».

Она разом вычеркнула все «о» из своего словарного запаса. Учительница корила ее за то, что она не совсем верно отвечает уроки, мать удивлялась, что она постоянно говорит «прелесть» вместо «красиво» и «здорово», но они обе сначала думали, что это просто причуда и в этом нет ничего серьезного.

Однако болезнь не проходила, и, что странно, Малина оказалась единственной заболевшей. Стало быть, дело совсем не в следовании какой-то моде.

Вскоре ситуация осложнилась. Из страха нарушить свое правило, маленькая девочка становилась все более молчаливой и каждый день проводила все больше времени за своим тайным дневником. Она начала худеть.

Дело получило огласку в тот день, когда она, отвечая на уроке басню «Ворона и лисица», везде заменила ворону филином. Учительница девочку не прерывала, но когда при виде сыра плут Лис завертел пушным ненужным атавизмом (хвост, конечно же, был в черном списке), она все поняла и взорвалась.

— Нельзя же жить с алфавитом из двадцати пяти букв! — закричала она.

Учительницу пробрал озноб от внезапно образовавшейся в ее убеждениях трещины; сначала ей надо было саму себя успокоить.

— С этой минуты ты снова начнешь говорить «о». Ты произнесешь его двенадцать раз прямо сейчас.

Весь класс, увлеченный спором, выдал несколько невольных «о», принялся их модулировать, тянуть и даже выкрикивать, но Малина молчала.

Сама учительница отважилась на несколько «о», чтобы подать пример... Малина не сдавалась. Она сидела с непроницаемым лицом и сжатыми губами, одна посреди гула «о», который нарастал с каждой секундой.

Когда она разрыдалась, учительница вновь обрела свою невозмутимость, заставила всех замолчать и принялась утешать девочку.

Между двумя поцелуями в щеку, она шепнула ей на ухо:

— Почему ты не хочешь говорить «о»? Посмотри на нас — мы все его произносим и очень хорошо себя чувствуем. Почему же ты не можешь?

Малина шмыгнула носом и ответила:

— Я знаю такую штуку, какую вы не знаете.

«Такая штука, какая» заставила учительницу нахмуриться, но она взяла себя в руки и не подала виду.

— Тогда скажи нам, что именно ты знаешь.

Малина покачала головой.

— Почему ты не хочешь?

— Двадцатью пятью буквами никак не расскажешь.

— Высморкайся.

Малина высморкалась

— Может быть, напишешь?

Малина покачала головой.

Учительница настаивать не стала. Она отпустила учеников на перемену и пошла советоваться с коллегами.

— Успокойся, — сказала она, выходя, — я сейчас вернусь.

Малина осталась в классе одна. В ладони она держала скомканный носовой платок, но уже не плакала.

Девочка встала, обошла класс, бросила взгляд в окно на школьный двор и внезапно вытащила из коробки новый кусок мела. Залезла на кафедру, поднялась на цыпочки и написала крупными буквами на доске: «Когда прилетит смерть, она заберет вас такими, какими вы будете».

Мел сломался. Она взяла другой кусок, очень скрипучий.

«А я не хочу жить всю смерть с круглым, как куриная задница, ртом».

Она отошла назад, чтобы оценить свое произведение. Строчки съезжали вправо. Она никогда не научится писать на доске. Малина хлопнула в ладоши, чтобы стряхнуть мел, вышла из класса, подобрав на ходу платок, прошла за спинами учительниц через школьный двор и отправилась прогуляться.

_{ПРИЛОЖЕНИЕ ПЕРЕВОДЧИКА}

Нижеследующий текст — попытка представить известную басню в интерпретации главной героини рассказа, Малины. Подчиняясь ее правилу, приходится обходиться без буквы «о»: