Маленькие птичьи сердца

Стоило ему замолчать, как она заговорила. Ее тон был капризным; ясно было, что ее терпение на пределе.

– А про десерт ты не забыл, Ролс? Я хотела клубнику.

– Будет тебе клубника, Ви, – рассмеялся он. – Я купил ее столько, что тебе одной ни за что не управиться. Крупную. И профитроли, – в ответ Вита лучезарно улыбнулась, осушила свой бокал и тут же наполнила одним ловким движением. Ролло взглянул на нас с Долли. – Квини только одно интересует – десерт. Она даже не любит рестораны.

– Я люблю рестораны, Ролс. Просто необязательно ходить во все новые рестораны в городе в день открытия. Ведь они все одинаковые. Та же еда, те же лица, бла, бла, бла, – с каждым «бла» она вертела головой. – Тебе это нравится, а мне нет. И не всегда хочется есть высокую кухню.

Она произнесла «ку-у-у-ухню» и закатила глаза. Такое же выражение было у Долли, когда они с дедом обсуждали подарок на ее семилетие. Нет, дедушка, как ты не понимаешь, я люблю черных пони! Мне не нужен белый.

– Знаю, королева Ви, и тоже предпочитаю еду попроще, когда мы ужинаем вдвоем, – он опустил голову и выложил на тарелку немного горчицы маленькой серебряной ложечкой, а когда снова заговорил, его взгляд обратился к нам, но голова осталась склоненной, отчего создавалось ощущение, что он стесняется или скромничает. – Жена говорит, что мне нравится детская еда. Если бы она готовила, я был бы очень рад любому домашнему блюду, – Ролло подчеркнул слово «очень», в его устах прозвучавшее как «ощень».

Я и за Витой раньше замечала такую особенность произношения и точно не знала, то ли так говорит привилегированный класс, то ли это настоящий дефект речи, который был у них обоих. Сильнее всего слышалась эта особенность в словах «ощень» и «слущайно», и мне бы, конечно, хотелось, чтобы она была еще более явной. Вита и Ролло напоминали мне родителей Короля; богатство делало их самоуверенными, и не было ничего главнее происходивших с ними вещей. Поэтому их речь была полна превосходных степеней, а вот наречий в ней явно не хватало. Неприятные события в жизни Виты были не очень плохими, а чудовищными и кошмарными. Так и у Банни с Ричардом отпуск или прибыльный день в лавке был не очень хорошим, а невероятным или божественным.

– Но тебе не очень понравилось бы, если бы я приготовила ужин, а потом жаловалась, что ты опоздал, – сказала она. Тебе не ощень понравилось бы, тебе не ощень понравилось бы, молча повторила я про себя; эта фраза была одной из моих любимых у Виты, не считая, конечно, ее фирменных бранных словечек. – А ведь ты можешь и вообще не прийти. Тебе бы это не очень понравилось, дорогой? – она говорила спокойно и улыбалась, но улыбалась натянуто и, скорее, бросала ему вызов, чем говорила ласково. Она поглаживала блестящий шрам на тыльной стороне кисти, словно гладила испуганную собачку. – Такая жена тебе не нужна, – заключила она, говоря больше сама с собой.

Ролло пригладил волосы и кивнул.

– Ты права, Ви, – спокойно ответил он. – Кто хочет еще выпить? – он потянулся за спину, взял с комода закупоренную бутылку и помахал ею в воздухе. Зеленое стекло слегка запылилось, словно кто-то аккуратно его припудрил. Бутылка выглядела старой, и мне показалось, что содержимое ее лучше не пить, а вылить. – Смотрите, что я достал! Если вы раньше меня не любили, теперь точно полюбите! – Ролло широко улыбнулся, как и все мы, услышав это абсурдное заявление, потому что не любить его было невозможно и для этого не нужны были ни уговоры, ни ухищрения.

Вита с Долли взяли винные бокалы из шеренги разнообразного хрусталя на столе. Рядом с моей тарелкой стоял стакан воды и бокал для шампанского, но другим ставили по меньшей мере четыре бокала, а иногда и пять. К счастью, Долли не допивала все, что ей наливали, только пробовала по чуть-чуть.

Наполнив бокалы, Ролло положил на мое плечо теплую ладонь и налил мне шампанского.

– Я знаю, что ты, как обычно, выберешь шампанское, Сандей, – проговорил он.

Они всегда подавали к ужину терпкое вино, которое я не могла пить, да и еда сама по себе была темной, с насыщенным вкусом. В том году я так и не начала пить вино, зато с каждой неделей мне становилось все легче пробовать странную еду, так как каждый пятничный ужин проходил по единому распорядку.

Ролло снова разносил закуски, и, когда дошло до меня, я указала на круглые блинчики с ломтиками лосося.

– Спасибо, вот это мне понравилось, – сказала я и подложила себе блинчиков. – Я никогда раньше такого не пробовала, и…

Вита меня прервала:

– Но ты же говорила, что твой отец был рыбаком? Разве нет? – она задумалась, точно надеялась сама разгадать эту загадку. Потом улыбнулась и спросила: – В детстве ты, наверно, каждый день ела рыбу?