Маленькие женщины

«Это так прекрасно, когда тебя любят так, как Лори любит меня. Он вовсе не сентиментален, он мало говорит об этом, но я вижу и чувствую это во всем, что он говорит и делает, и от этого я так счастлива и стала такой смиренной, словно я уже совсем не та, какой была раньше. Я до сих пор даже не представляла себе, как добр, великодушен и как нежен Лори, потому что он позволяет мне читать в его душе, а я нахожу ее преисполненной таких благородных устремлений, надежд и целей и так горжусь тем, что она принадлежит мне! Лори говорит, что он чувствует, что сумеет совершить успешное плавание с таким помощником капитана, как я, и с огромным грузом любви в качестве балласта. А я молюсь, чтобы это ему удалось, и пытаюсь быть такой, какой он меня считает, потому что люблю моего доблестного капитана всею душой, всем сердцем и всеми своими силами и никогда его не покину, пока Господь дает нам быть вместе. О, маменька, я даже не подозревала, как этот мир похож на мир небесный, когда двое любят друг друга и живут каждый для другого!»

– И это – наша холодная, сдержанная и светская Эми! Воистину любовь свершает чудеса! Как же они должны быть счастливы, очень счастливы. – И Джо осторожно сложила шуршащие листки вместе, подобно тому как закрывают обложку прелестного романа, глубоко захватившего читателя и не отпускавшего его до самого конца, но вот теперь этот читатель оказывается снова одинок в сером будничном мире.

Некоторое время спустя Джо побрела наверх, так как день был дождливый и выйти пройтись она не могла. Ею овладел дух беспокойства, и снова возвратилось давнее чувство, правда, теперь уже не горького, как когда-то, но горестно-спокойного удивления: почему одной из сестер достается все, чего она ни попросит, а другой – ничего? Это не было правдой, и Джо, сознавая это, старалась отогнать несправедливые мысли, однако естественная жажда любви оказалась сильнее, а счастье Эми пробудило в Джо страстное желание полюбить кого-то «всею душой, всем сердцем и никогда его не покинуть, пока Господь дозволит нам быть вместе». Наверху – на чердаке, – где закончились беспокойные блуждания Джо, стояли рядком четыре небольших деревянных сундучка, каждый из которых был помечен именем его владелицы и был заполнен реликвиями детства и девичества – времен, теперь уже закончившихся для всех четверых. Джо в них заглянула, а когда дошла до своего собственного, оперлась подбородком о край бортика и принялась рассеянно рассматривать его хаотически набросанное содержимое, пока ее взгляда не привлекла связка старых тетрадок. Она их вытащила оттуда, повертела в руках и заново пережила ту чудесную зиму, что провела в доме добрейшей миссис Кёрк. Сначала она улыбалась, потом стала выглядеть задумчивой, затем – печальной, а когда наткнулась на записочку с почерком профессора, губы у нее задрожали, тетрадки соскользнули с колен, а Джо застыла, глядя на дружеские слова, обретшие теперь новое значение и затронувшие самое чувствительное место в ее душе:

«Ждите меня, мой дружок. Я могу задержаться, но я обязательно приеду».

– Ах, если бы только он приехал! Такой добрый, такой хороший, такой всегда терпеливый со мною, мой дорогой старина Фриц! А я и вполовину его как надо не ценила, когда он был со мной. Зато сейчас я была бы так рада его увидеть! Ведь меня теперь, кажется, все покидают, и я остаюсь совсем одна. – И, крепко зажав в руке записку, словно это обещание должно было обязательно исполниться, Джо опустила голову на удобно подвернувшийся мешок с тряпками и горько расплакалась, как бы соревнуясь с дождем, барабанившим по крыше.

Что это все было – жалость к самой себе, одиночество, дурное расположение духа? Или же пробуждение чувства, которое дожидалось своего часа столь же терпеливо, как и сам вдохновитель этого чувства? Кто может сказать?

Глава двадцатая. Сюрпризы

Были сумерки, Джо, совершенно одна, лежала на старом диване, глядя на огонь в камине и размышляя. Это был ее любимый способ проводить сумеречный час. Никто ее здесь не беспокоил, и она обычно лежала, подложив под голову красную подушечку Бет, планируя свои рассказы, грезя или предаваясь нежным воспоминаниям о сестре, которая, казалось, никогда не была от нее слишком далеко. Лицо ее было усталым, мрачным, даже печальным, так как завтра наступал ее день рождения, и она думала о том, как быстро течет время, какой старой она становится и сколь немногого ей удалось достичь. Уже почти двадцать пять – и нечего предъявить за все это время. Тут Джо ошибалась. Она могла предъявить довольно много, и чуть погодя она это поняла и почувствовала, что благодарна за это.