Маленькие женщины

– Незамужняя женщина – вот кем мне предстоит быть. Литературная старая девица, с пером вместо супруга, а рассказы и повести заменят семью с детьми… И лет через двадцать, возможно, немножко славы, когда я, как бедняга Джонсон[250], буду уже так стара, что не смогу ею насладиться, так одинока, что не с кем будет ее разделить, и так независима, что не буду в ней нуждаться. Ну что же, незачем мне становиться ни угрюмой святошей, ни эгоистичной грешницей, да и вообще, быть старой девушкой очень удобно, стоит лишь к этому привыкнуть, только вот… – И тут Джо вздохнула так, словно подобная перспектива не казалась ей слишком заманчивой.

Так оно нередко и бывает – поначалу и тридцать лет в двадцать пять представляются концом всего на свете. Но это вовсе не так худо, как кажется на первый взгляд, и человек может двигаться вперед, если у него в самом себе есть на что опереться. В двадцать пять девушки начинают говорить о стародевичестве, но в глубине души таят уверенность, что им оно не грозит. В тридцать они о нем уже не говорят, но молча смиряются с этим фактом и, если им хватает здравого смысла, утешают себя мыслями о том, что впереди у них еще двадцать более плодотворных, счастливых лет жизни и они успеют научиться стареть вполне элегантно. Не смейтесь над старыми девами, дорогие девушки, ведь очень часто в сердцах, что так негромко бьются под их скромными нарядами, кроются самые нежные, самые трагические романы и многие молчаливые жертвы: юность, здоровье, честолюбие, да и сама любовь – все это делает их увядшие лица такими прекрасными в глазах Господа. Даже печальных, угрюмых старых дев следует принимать с добротою – ведь им не удалось вкусить от самой сладкой доли жизни, если нет иных причин для такого приема. И, глядя на них с сочувствием, а не с презрением, девицам в полном цвету следует помнить, что и они тоже могут пропустить пору расцвета. Что румяные щечки не долговечны, что серебряные прядки могут появиться в прекрасных каштановых волосах и что доброта и уважение со временем могут показаться столь же сладкими, как любовь теперь.

И вы, джентльмены, то есть мальчики и юноши, будьте по-рыцарски любезны со старыми девушками, какими бы бедными, некрасивыми или жеманными они вам ни казались, ведь единственно достойная рыцарственность – та, что более всего готова выказать почтение старым, защитить слабых и услуживать женщинам, независимо от их ранга, возраста или цвета кожи. Просто припомните собственных добрых тетушек, которые не только вам выговаривали и суетились вокруг, но и ухаживали за вами и ласкали вас, весьма часто не получая благодарности, вспомните ссоры и драки, из которых они вас вызволяли, мелкие деньги, какие они вам уделяли из своего скудного запаса, стежки, сделанные их старыми пальцами на ваших одежках, шаги их старых ног – тоже ради вас, и с благодарным чувством окажите немного внимания старым женщинам, ведь женщины любят получать знаки внимания до конца своей жизни. Ясноглазые девицы быстро примечают такие черты, и за это вы еще больше им понравитесь, а если смерть – почти единственная сила, что разлучает матерей с их сыновьями, – лишит вас вашей матушки, вы, несомненно, найдете нежный прием и материнскую заботу со стороны кого-то из тетушек – какой-нибудь тетушки Присциллы[251], что сохранила самый теплый уголок своего одинокого старого сердца для «самого лучшего племяша на свете».

Джо, по-видимому, заснула (как, осмелюсь предположить, и мой читатель во время этого наставления), так как неожиданно перед ее глазами, казалось, вырос призрак Лори, вполне вещественный, жизнеподобный, склоняющийся над нею с таким выражением, какое бывало ему свойственно, когда он чувствовал многое, но пытался не подать вида. Однако, подобно Дженни в одной балладе[252], «она подумать не могла, что это – он». И Джо лежала молча, не сводя с него глаз, перепуганная и удивленная, пока он, наклонившись к ней, ее не поцеловал. Тогда она его узнала, тотчас вспорхнула с дивана и вскричала радостно:

– О, мой Тедди! О, мой Тедди!

– Джо, дорогая, так вы рады меня видеть?

– Рада? Мой дорогой мальчик, да у меня слов не хватит, чтобы выразить мою радость! А где же Эми?

– Ваша матушка захватила ее у Мег. Мы зашли туда по пути, и я уже не мог вытащить мою жену из их когтей.

– Вашу… кого? – вскричала Джо, так как Лори, не сознавая того, произнес эти два слова с гордостью и удовольствием, выдававшими его с головой.

– Ох, вот дьявольщина! Теперь я проговорился. – Лори выглядел таким виноватым, что Джо моментально на него напустилась.

– Вы что же, взяли и поженились?!

– Да, простите, пожалуйста, но такое больше никогда не повторится! – И Лори опустился на колени, покаянно сложив руки, а лицо его светилось озорством, весельем и торжеством.

– На самом деле поженились?

– Совершенно на самом деле, спасибо большое.

– Помилуй нас, Господи! Какой еще ужас вы собираетесь сотворить теперь? – И Джо, чуть не задохнувшись, с размаху села на диван.