Маленькие женщины

Голубая прелестница с ее воланами и розовой шляпкой порхнула в огонь, и от дивной компании остались лишь хлопья гари.

– Расставьте домики и деревья по кругу, пусть сами вспыхнут, тогда получится будто настоящий пожар, – скомандовал Деми, который даже в жертвопринесениях любил разнообразие.

Дети, очарованные этим предложением, расставили домики обреченной деревушки, выложили угли цепочкой по главной улице и сели дожидаться возгорания. Деревня занялась не сразу, поскольку была крашеной, но вот наконец один особенно честолюбивый домик вспыхнул, от него пламя перекинулось на дерево из рода пальм, то свалилось на крышу роскошного особняка, и через несколько минут весь поселок охватило пламя. Его деревянные обитатели стояли чурбачками (каковыми, собственно, и являлись) и наблюдали за уничтожением, а потом и сами вспыхнули и сгорели, не издав ни звука. Прошло некоторое время, прежде чем деревушка обратилась в пепел, и наблюдателям это очень понравилось: они радостно вскрикивали, когда обрушивался очередной домик, плясали дикие индейские пляски, когда загорелся шпиль, а одну несчастную даму-кубышку, припустившую было за околицу, даже бросили в самый жар.

Невероятный успех этой последней жертвы так восхитил Тедди, что он сам швырнул в огонь своего ягненка и, прежде чем тот успел поджариться, водрузил на погребальный костер и бедняжку Аннабеллу. Ей это, понятное дело, не понравилось, и свое недовольство и обиду она выразила способом, немало перепугавшим юного уничтожителя. Аннабелла была обтянута лайковой кожей, а потому не горела, а съеживалась, и это выглядело куда страшнее. Сперва скрючилась одна нога, потом другая, причем – о ужас! – почти как настоящая; после этого куколка в смертном страхе вскинула обе руки, голова сама повернулась на плечах, стеклянные глаза вывалились, и вот, извернувшись напоследок всем телом, бедняжка осела на обугленные руины деревни. Это неожиданное явление всех перепугало, а на Тедди и вовсе навело ужас. Он посмотрел немного, а потом заревел и припустил к дому, вопя во весь голос: «Му-умуля!»

Услышав его крик, миссис Баэр кинулась на помощь, но Тедди только прижался к ней и на своем детском языке лопотал что-то вроде «бедной Белле бойно», «стьясьный огонь» и «все кукойки сгоеи». Мама Джо, страшась непоправимого несчастья, подхватила Тедди и помчалась разбираться, в результате чего и обнаружила верных поклонников Котомыши – они предавались скорби над обугленными останками несчастной куклы.

– Что вы тут учинили? Немедленно рассказывайте! – потребовала миссис Джо, собирая волю в кулак, чтобы выслушать все с терпением, потому что вид у преступников был настолько покаянный, что она заранее им все простила.

Деми без особой охоты растолковал ей суть их игры, и тетя Джо так расхохоталась, что слезы покатились по щекам, ведь дети выглядели такими серьезными, а игра казалась такой абсурдной.

– А я-то думала, что вы достаточно умны, чтобы не играть в такие глупые игры. Вот если бы я завела Котомышь, она бы у меня была хорошая и придумывала бы симпатичные, безопасные игры, а не такие, где нужно разрушать и пугаться. Вы посмотрите, что вы натворили: Дейзи осталась без куколок, Деми – без солдатиков, Роб – без новой деревеньки, я уж не говорю про любимого ягненка Тедди и милую старенькую Аннабеллу. Мне придется все это записать в форме стишка, который раньше печатали на коробках с игрушками:

Парнишки из Голландии игрушки мастерят,
А пареньки из Бостона сломать их норовят.

Только вместо «Бостона» я напишу «Пламфилда».

– Мы больше никогда, никогда не будем! – вскричали раскаявшиеся маленькие грешники, которым стало очень стыдно после этого упрека.

– Это Деми все придумал, – наябедничал Роб.

– Я услышал, как дядя рассказывает про греков: у них были алтари и все такое, вот мне и захотелось того же самого, только никого живого для жертвопринесений у меня не было, поэтому пришлось жечь игрушки.

– Да уж, прямо как история про бобы, – снова засмеялась тетя Джо.

– Расскажите, пожалуйста, – попросила Дейзи, чтобы сменить тему.

– Жила-была одна бедная женщина, а у нее было трое или четверо детей, и она запирала их в комнате, уходя на работу, чтобы с ними ничего не случилось. Однажды она сказала перед уходом: «Детки, смотрите, чтобы малыш не выпал из окна, не играйте со спичками и не подносите бобы к носу». Про последнее дети никогда даже и не думали, но она подала им такую мысль, поэтому, едва она вышла из дому, эти шалунишки набили себе носы бобами – просто чтобы понять, каково это будет, – и, вернувшись домой, она застала их всех в слезах.

– А это было больно? – осведомился Роб, да с таким интересом, что мама сочла необходимым сделать наставительное добавление – иначе в ее семейном архиве наверняка появился бы новый вариант истории про бобы.