Маленькие женщины

Кроме того, ей не нравились громкие крики, а драк она просто боялась. Поэтому, обращаясь к ней, мальчики приглушали голоса, а любые потасовки в ее присутствии пресекались зрителями – в том случае, если сами их участники не могли разойтись с миром. Она любила, чтобы ей прислуживали, но даже старшие мальчики безропотно бегали по ее поручениям, а малыши превращались в ее покорных рабов. Они только что не молили об особой чести – впрячься в ее карету, поносить за ней корзинку с ягодами или передать ей за столом тарелку. Служение было беззаветным, и Томми с Недом даже подрались, не сумев договориться, кому выпадет почетное право почистить ваксой ее башмачки.

Недельное общество этой благовоспитанной, хотя и совсем юной барышни особенно пошло на пользу Нан: Бесс смотрела со смесью изумления и тревоги в огромных голубых глазах, когда юная непоседа принималась вопить и носиться. В такие минуты Бесс шарахалась от нее в сторону, будто от дикого зверька. Чуткая Нан прекрасно это сознавала. Поначалу она говорила:

– Пуф! А мне все равно.

Вот только ей было не все равно, и ее очень обидело, когда Бесс заключила:

– Я бофше люблю свою куфину, потому фто она не фкачет.

После этого Нан так тряхнула Дейзи, что у той зубы клацнули, и сбежала в сарай выплакаться. В этом убежище, куда стремились все растревоженные души, она нашла и утешение, и добрый совет. Может, ласточки прочирикали ей из своих лепных гнезд короткое наставление о том, как прелестна кротость. Как бы то ни было, Нан вернулась примолкшая, прочесала весь сад в поисках особого раннего яблочка – Бесс очень такие любила, потому что они были сладкие, маленькие и красные. Вооружившись этим даром примирения, она приблизилась к маленькой принцессе и смиренно протянула его. К великой ее радости, дар был великодушно принят, а когда Дейзи поцеловала Нан в знак прощения, Бесс последовала ее примеру, будто бы поняв, что была слишком сурова, и пожелала принести извинения. После этого все три девочки мирно играли вместе, и Нан много дней наслаждалась монаршей милостью. Надо сказать, поначалу она чувствовала себя как дикая птичка в золотой клетке и время от времени упархивала прочь, чтобы расправить крылышки в долгом полете или попеть во всю силу своих легких – но только тогда, когда это не побеспокоило бы пухлую голубку Дейзи и изящную канареечку Бесс. Для Нан общение с Бесс оказалось благотворным, ибо, глядя на то, как все любят маленькую принцессу за ее мелкие милости и добродетели, Нан принялась ей подражать – ей тоже хотелось любви, и она очень старалась ее завоевать.

Все до единого мальчики тоже ощутили на себе влияние прекрасного дитяти, все стали лучше, не понимая в точности как и почему, – ибо крошечные существа умеют творить чудеса в сердцах тех, кто относится к ним с любовью. Бедный Билли мог часами на нее таращиться, и хотя Бесс это не нравилось, она старалась даже не хмуриться – после того как поняла, что он не совсем такой, как остальные, а значит, обходиться с ним следует с особой добротой. Дик и Долли задаривали ее свистками из ивовых прутьев – это было единственное, что они умели делать. Она принимала дары, хотя никогда ими не пользовалась. Роб не отдалялся от нее ни на шаг, подобно юному возлюбленному, а Тедди ходил за ней, точно собачонка. Джек ей не нравился: у него были прыщи и грубоватый голос. Тюфяк вызвал ее неудовольствие тем, что неопрятно ел, Джордж же изо всех сил старался не чавкать, чтобы не шокировать юную барышню, сидевшую напротив. Неда навеки прогнали от ее двора, когда выяснилось, что он мучил какую-то несчастную полевку. Златовласка никак не могла забыть это страшное зрелище и, завидев поблизости Неда, всякий раз пряталась в свое покрывало из локонов, властным взмахом приказывая ему идти дальше, и восклицала со смесью горя и гнева:

– Нет, я его не фублю! Он мыфкам фостики отрефает, а они пиффят!

При появлении Бесс Дейзи немедленно уступила ей корону и царство и заняла скромную должность старшей поварихи, Нан же сделалась первой фрейлиной. Эмиль был казначеем и безоглядно тратил общественные средства на устроение спектаклей, стоивших целых девять пенсов. Франц был премьер-министром и вел все государственные дела: планировал поездки ее высочества по ее владениям, следил за тем, чтобы соседние страны вели себя уважительно. Деми сделался придворным философом, причем жизнь его была куда легче, чем обычно бывает у подобных особ. Дан взял на себя роль регулярного войска и отважно защищал границы ее владений. Томми был придворным шутом, а Нат – голосистым Риччо при невинной маленькой Марии[312].

Дядя Фриц и тетя Джо наслаждались воцарившимся покоем и наблюдали за этой милой пьеской, в которой юные создания подсознательно копировали старших, не добавляя ноток трагедии – а ведь именно они неизменно приводят к провалу драм, которые разыгрывают на взрослой сцене.

– Они дают нам не меньше уроков, чем мы – им, – заметил мистер Баэр.

– Милые лапушки! Они понятия не имеют, как часто умеют нам подсказать, что лучше для их же блага, – откликнулась миссис Джо.