Маленькие женщины

– Счастлив тот, кто способен спрятать искушение в карман и научиться самоотречению у столь прелестной наставницы! – добавил мистер Баэр: дети как раз проходили под окном, пухлое личико Тюфяка светилось от удовольствия, а Златовласка с вежливым интересом рассматривала сахарную розу, хотя и предпочла бы настоящий цветок с «кусьным запахом».

Когда отец приехал забрать Бесс домой, все дружно возроптали и осыпали ее прощальными подарками: в результате поклажа ее возросла настолько, что мистер Лори предложил ехать в город в большом фургоне. Каждый принес свое подношение, и совсем непросто оказалось разместить белых мышей, торт, мешочек с ракушками, яблоки, кролика, отчаянно брыкавшегося в мешке, большой кочан ему на обед, банку с миногами и гигантский букет. Сцена прощания вышла трогательной, ибо принцесса сидела прямо на столе в прихожей, окруженная своими подданными. Она поцеловала кузена с кузиной и подала руку остальным мальчикам, которые бережно ее пожали, произнося разные ласковые слова, ибо она научила их, что выказывать свои чувства совсем не стыдно.

– Приезжай поскорее снова, милочка, – прошептал Дан, цепляя ей на шляпу лучшего своего зеленовато-золотистого жука.

– Главное, принцесса, не забывай меня, что бы ни случилось, – галантно произнес Томми, погладив в последний раз ее прекрасные волосы.

– Я у вас буду через неделю, так что мы увидимся, Бесс, – произнес Нат, пытаясь утешиться этой мыслью.

– Уж теперь-то давай пожмем руки! – воскликнул Джек, протягивая безупречную ладонь.

– А вот тебе еще парочка новых, отменных, чтоб ты нас помнила! – выпалили Дик и Долли, подавая ей два очередных свистка. Они, по счастью, не ведали, что семь предыдущих были исподтишка отправлены в кухонную печь.

– Лапочка моя! Я прямо сейчас засяду за твою закладку, а потом храни ее всю жизнь, – сказала Нан, горячо ее обнимая.

Но самым трогательным оказалось прощание несчастного Билли: мысль о том, что Бесс уезжает, показалась ему настолько невыносимой, что он кинулся перед ней на пол и, обнимая ее голубые туфельки, отчаянно забормотал: «Не уезжай! Ну пожалуйста!» Златовласку так смутил этот всплеск чувств, что она наклонилась и, приподняв голову бедняжки, произнесла своим нежным голоском:

– Не пфачь, Билли, бедненький! Я буду по тебе скуфать и скофо опять пиеду.

Билли после этого сразу утешился и отступил в сторону, сияя от гордости, ведь ему выпала доселе неведомая милость.

– И по мне! И по мне! – выкрикнули Дик и Долли, считавшие, что их преданность не должна остаться незамеченной. Остальные, похоже, хотели присоединиться, и что-то в этих доброжелательных светлых личиках так тронуло принцессу, что она вытянула руки и объявила с безграничной милостью:

– Я по всем буду скуфать!

Обожатели обступили свою прелестную товарку по играм – так пчелки слетаются на цветок с особо сладким нектаром – и принялись целовать ее, пока она не стала подобна алой розочке, причем делали это не грубо, но с воодушевлением: поначалу она вся, кроме макушки, скрылась из глаз. Потом папа вызволил ее, и она покатила прочь, по-прежнему улыбаясь и махая руками, а мальчики сидели на изгороди и клохтали, точно стайка цесарок: «Воз-вра-щай-ся! Воз-вра-щай-ся!» – пока экипаж не скрылся из глаз.

Все скучали по Бесс, каждый смутно ощущал, что знакомство с этим прелестным, нежным, милым существом сделало его лучше, ибо маленькая принцесса пробуждала в юных сердцах рыцарские инстинкты – стремление любить, восхищаться, защищать и благоговеть. Многие мужчины навсегда сохраняют память о дивном дитяти, проникшем им в самую душу и с помощью простой магии своей невинности сумевшем остаться там навсегда. Наши маленькие мужчины только учились ощущать эту власть, радоваться ее нежному воздействию, не стыдиться того, что по жизни их ведет маленькая рука, не стесняться своего зарождающегося благоговения перед женственностью.

Глава четырнадцатая. Дамон и Пифий [313]

Миссис Баэр оказалась права: покой оказался недолговечным, назревала буря. Через два дня после отъезда Бесс были сотрясены все нравственные основания Пламфилда.

Первопричиной всех бед оказались курицы Томми: слишком уж усердно они неслись, в итоге он, продавая яйца, выручил значительную сумму. Деньги лежат в корне всех зол, однако корень этот обладает такой пользой, что прожить без него невозможно, как невозможно прожить без картофеля. Томми уж всяко не мог и доходы свои тратил столь безоглядно, что мистер Баэр настоял, чтобы он завел копилку, и даже сделал ему подарок: солидное жестяное здание, над дверью которого красовалось имя Томми, а на крыше имелась высокая труба, в которую Томми и опускал пенсовые монетки, а потом они завлекательно звенели внутри, пока не давалось разрешение открыть особый люк в полу.