Маленькие женщины

– Хорошо придумано. Сходи-ка к мистеру Баэру и спроси, разрешит ли он тебе поехать со мной в город днем в понедельник: ты купишь сачок, а я – микроскоп. Франц с Эмилем тоже поедут, и мы отлично проведем время, пошатаемся по магазинам!

Парнишки удалились под ручку, с уморительной серьезностью обсуждая свои планы, – на них снизошло светлое умиротворение, которое ведомо всякому, кто дерзнул, пусть и в скромных пределах, стать благодетелем бедных и слабых и позлатить свою скромную лепту златом благих дел, прежде чем она ляжет туда, куда не добраться ни одному разбойнику.

– Полезли, посидим там и посмотрим на листья, на иве уютно и прохладно, – предложил Деми – они с Даном возвращались с долгой прогулки по лесу.

– Хорошо! – согласился Дан, как всегда немногословный. Они вскарабкались наверх.

– А почему листья березы дрожат сильнее, чем все остальные? – поинтересовался Деми, как всегда уверенный, что Дан знает ответ.

– Они по-другому крепятся. Видишь – черенок у самого листа как бы сдвинут в одну сторону, а у самой ветки – в другую. Так что березовый лист качается от малейшего ветерка, а вот листья вяза висят прямо и не так подвижны.

– Вот интересно! А эти так же себя ведут? – Деми показал другу веточку акации, которую отломил от деревца на лужайке, подивившись ее красоте.

– Нет, у деревьев этого вида листья складываются, если до них дотронуться. Проведи пальцем по черенку – спорим, что лист свернется, – сказал Дан, рассматривавший кусочек слюды.

Деми попробовал, и листочки действительно скрутились, в результате стало казаться, что на ветке их не два ряда, а один.

– Здорово! Расскажи мне и про остальные. Чем вот эти отличаются? – спросил Деми, доставая еще одну ветку.

– Ими кормятся шелковичные черви, они живут на шелковице, а потом начинают плести кокон. Я однажды был на шелковичной фабрике, там целые комнаты с полками, а на полках – листья, и черви едят их так быстро, что даже шелест слышно. Иногда объедаются и погибают. Нужно будет Тюфяку рассказать.

Дан рассмеялся и взял в руку другой камешек, поросший лишайником.

– Про этот лист коровяка я знаю только одно: ими укрываются эльфы, – сказал Деми, который не до конца еще разуверился в существовании сказочного лесного народца.

– Был бы у меня микроскоп, я бы тебе показал кое-что покрасивее эльфов, – сказал Дан, гадая про себя, обретет ли он когда-либо это вожделенное сокровище. – Я знал одну старушку, так она использовала листья коровяка вместо ночного колпака, против сыпи на лице. Сшивала их и носила постоянно.

– Ну и ну! Твоя бабушка, да?

– Не было у меня бабушки. Старушка эта была странноватая, жила одна в домике-развалюхе, и было у нее девятнадцать кошек. Ее называли ведьмой, но это неправда, хотя и выглядела она как груда старого тряпья. Но когда я был в тех краях, она ко мне относилась по-доброму, пускала погреться у ее очага, когда меня травили в работном доме[319].

– Ты жил в работном доме?

– Недолго. Слушай, не собирался я про это говорить. – И Дан тут же умолк, словно пожалев, что в кои-то веки разболтался.

– Расскажи, пожалуйста, про кошек, – попросил Деми, сообразив, что предыдущий вопрос задал не к месту, и жалея об этом.

– Да нечего рассказывать, полно их у нее было, и на ночь она их сажала в бочку, так я иногда выходил ночью и выпускал их побегать по дому, а она потом ругалась, ловила их, сажала обратно, а они шипели и выли как ненормальные.

– А она с ними хорошо обращалась? – спросил Деми, рассмеявшись милым детским смехом.

– Да, наверное. Бедолага! Она подбирала потерявшихся и больных котов со всего города; а если кому нужна была кошка, так все и шли к мамаше Веббер и выбирали какого хочешь вида и цвета, а брала она всего девять пенсов – радовалась, что пристроила киску в хороший дом.

– Повидать бы эту мамашу Веббер. Получится, если я туда съезжу?

– Померла она, все мои померли, – коротко ответил Дан.

– Ох, прости, пожалуйста. – Деми помолчал, обдумывая, на какой бы безобидный предмет перевести разговор. Затрагивать покойную даму было вроде бы невоспитанно, но кошки раздразнили его любопытство, и он, не удержавшись, мягко спросил:

– А больных кошек она лечила?

– Иногда. У одной лапа была сломана, так она привязала палку, и лапа срослась; у другой случались припадки, она ее вылечила травами; но некоторые умирали, и она их хоронила, а если каких было не вылечить – убивала, но не больно.

– А как? – спросил Деми, которого зачаровал рассказ о старушке, и теперь он ждал чего-то веселого про котов, потому что Дан улыбался про себя.

– Одна добрая дама, которая любила котов, рассказала ей как, и дала одно средство, и всех своих кисок прислала, чтобы вот так вот уничтожить. Мамаша Веббер брала губку с эфиром, опускала ее в старый башмак, а потом совала туда кошкину голову. И та сразу же засыпала, а потом, пока не проснется, ее топили в теплой воде.