Маленькие женщины

Дейзи сквозь прутья ущипнула его за нос, поднялся изрядный переполох, ибо Эмиль выкрикнул: «Стоп машина, риф прямо по курсу!» – Том громко зааплодировал, Дан поднял глаза, как будто перспектива потасовки, пусть даже и словесной, крайне его прельщала, а Нат решил поддержать Деми, ибо стоял как раз в нужном положении. В этот переломный момент, когда все смеялись и говорили хором, из прихожей второго этажа выплыла Бесс и ангелом-мироносицей глянула на шумную компанию, а потом осведомилась, с изумлением во взгляде и улыбкой на лице:

– Что там такое?

– Митинг протеста. Нан и Элис вышли на тропу войны, а нас посадили за решетку и сейчас приговорят к смерти. Изволит ли ваше высочество разрешить спор? – откликнулся Деми, ибо весь шум тут же стих: никто не позволял себе буйствовать в присутствии принцессы.

– У меня для этого мудрости недостаточно. Я посижу и послушаю. Продолжайте, прошу вас. – И Бесс устроилась над ними, беспристрастная и безмятежная, точно статуя Правосудия – только вместо меча и весов у нее были веер и букетик цветов.

– Ладно, дамы, высказывайте свои претензии, только не казните нас раньше утра; как только все наедятся, будут танцевать лендлер, и на Парнасе ждут, что каждый мужчина исполнит свой долг. Первой выступит госпожа президент Проказница, – объявил Деми, которому такие развлечения нравились куда больше, чем тот легкий флирт, который допускали в Пламфилде – да и то лишь потому, что запретить его полностью было невозможно и он считался частью программы обучения, как совместного, так и нет.

– Могу сказать только одно, а именно, – деловито начала Нан, хотя глаза ее сверкали одновременно и озорством, и серьезностью, – я хотела бы спросить у каждого из присутствующих здесь мальчиков, что он думает по этому поводу. Дан и Эмиль успели повидать свет, а значит, определились в своих суждениях. У Тома и Ната уже много лет на глазах – пять типичных примеров. Деми – наш человек, мы им очень гордимся. То же и Роб. Тед у нас – точно флюгер, Долли и Джордж, понятное дело, душой старики, хотя и студенты, а девушки из Гёртона[387] давно опередили мужчин. Командор, готовы давать показания?

– Так точно, шкипер.

– Верите ли вы в избирательное право для женщин?

– Да благословит Господь вашу милую головушку! Верю и пришлю вам целую команду девушек по первому слову. Чем они хуже всех этих газетных писак – тоже способны снять мужчину с якоря. Да уж, каждому из нас нужна женщина, которая способна верным и безопасным курсом отвести его в порт. Так почему же и на борту судна, и на берегу нам не питаться с ними из одного котла, если известно, что без них мы обязательно сядем на мель?

– Отлично сказано, Эмиль! После такой складной речи Нан наверняка назначит тебя своим первым помощником, – заявил Деми, тогда как девушки зааплодировали, а Том насупился. – А ты, Дан? Ты так сильно любишь собственную свободу – согласен ли, что и другие имеют на нее право?

– Берите, сколько вздумается, и я готов отлупить любого, кто из вредности скажет, что вы ее не заслужили.

Этот краткий и выразительный ответ явно пришелся по душе деятельной госпоже президенту, и она просияла, глядя на сенатора от Калифорнии, а потом отрывисто произнесла:

– Нат все равно не решится объявить, что он на другой стороне, даже если бы это и было так; надеюсь, впрочем, что ему хватит духу высказать свое мнение – по крайней мере, когда мы выйдем на поле битвы – и не остаться среди тех, кто дожидается конца сражения, чтобы потом бить в барабаны, примкнув к победителям.

Все сомнения миссис Проказницы были решительно отметены, и она пожалела о своих резких словах, потому что Нат поднял голову: лицо его горело, но на нем, как и в его манерах, читалась доселе невиданная решимость. Он произнес тоном, который тронул каждого:

– Я был бы самым неблагодарным из всех людей, если бы не любил и не ценил женщин и не был бы готов им служить всем сердцем и душой, ибо только им я обязан тем, чем стал и еще стану.

Дейзи захлопала в ладоши, а Бесс бросила Нату на колени свой букет; остальные девушки, весьма довольные, замахали веерами; искренность чувства придала этому краткому высказыванию особое красноречие.

– Томас Бэнгс, пройдите в зал суда и говорите правду, только правду и ничего, кроме правды, – если сумеете, – распорядилась Нан, постучав по дереву, чтобы призвать присутствовавших к тишине.

Том закрыл зонтик, поднялся, воздел руку и торжественно произнес:

– Я верю во все виды избирательного права. Я восхищаюсь всеми женщинами и готов в любой момент умереть, если это поможет их правому делу.