Маленькие женщины

Тут Теда одолел дух противоречия, и чисто из-за того, что ему сказали не дразнить Дона, он именно этим и занялся, делая вид, что просто желает собаке добра. Дон не обращал никакого внимания на его ужимки, команды, упреки и оскорбления, пока терпение Теда не иссякло: увидев поблизости подходящий прут, он не удержался от искушения и решил одолеть могучего пса силой, раз уж добиться послушания по-доброму не удалось. Ему хватило ума сперва посадить Дона на цепь, ибо удар, полученный от любой руки, кроме хозяйской, ввергал его в неистовство – а Тед уже не раз пытался это проделать, что пес крепко запомнил. Память о былых оскорблениях вывела Дона из ступора, он грозно заворчал и сел. Роб услышал и, увидев, как Тед поднял прут, побежал разнимать драчунов, крича:

– Не тронь его! Дан запретил! Оставь несчастную тварь – я тебе не позволю!

Роб редко переходил на такой тон, но, если это случалось, мастер Тед немедленно шел на попятную. Однако на сей раз он слишком уж раздухарился, да и стерпеть командирские замашки Роба был не в силах, а потому не удержался и все-таки решил разок хлестнуть непокорного пса, а там уж подчиниться. Всего один удар – но он дался дорогой ценой: пес с рыком прыгнул на Теда, а Роб, бросившийся между ними, почувствовал, как ногу пронзили острые зубы. Одно слово – и Дон разжал челюсти и с виноватым видом сник к ногам Роба: он любил мальчика и явно переживал из-за того, что по недомыслию тяпнул друга. Потрепав его в знак прощения, Роб ушел – захромал к сараю в сопровождении Теда, гнев которого уступил место укорам совести и стыду, ибо он видел красные капли у Роба на носке и следы укуса на лодыжке.

– Ой, прости меня, пожалуйста. А ты зачем полез? Ну-ка, вымой, а я найду тряпочку, перевяжем, – затараторил он, намочив губку и вытащив из кармана не слишком опрятный платок.

Роб, как правило, легко относился ко всем невзгодам и с готовностью прощал их виновников, но на сей раз он остался сидеть неподвижно, глядя на красные потеки с таким странным выражением на бледном лице, что Тед окончательно струсил, хотя и добавил со смешком:

– Бобби, ты что, собачки испугался?

– Я боюсь заболеть бешенством. Впрочем, если Дон болен, пусть уж лучше я, чем кто-то еще, – с улыбкой ответил Роб и содрогнулся.

Услышав страшное слово, Тед побледнел сильнее брата и, выронив губку с носовым платком, перепуганно уставился на него, а потом отчаянным тоном прошептал:

– Роб, не говори так, пожалуйста! Что же теперь делать, что нам делать?

– Позовем Нан, она разберется. Тетушку пугать не будем, и вообще – ни одной душе, кроме Нан; она на заднем крыльце, кликни ее поскорее. Я пока обмою ногу. Может, это пустяки, не пугайся ты так, Тед. Я просто подумал – всякое может быть, очень уж Дон странно себя ведет.

Роб пытался говорить храбрым голосом, однако Тед чувствовал странную слабость в своих длинных ногах, пока бегал за помощью. На его счастье, ему никто не встретился по дороге, иначе он обязательно выдал бы себя выражением лица. Нан, довольная жизнью, покачивалась в гамаке и развлекалась чтением трактата о ложном крупе – тут испуганный мальчик схватил ее за руку и прошептал, едва не сбросив на землю:

– Пошли в сарай, к Робу! Дон взбесился и покусал его, мы теперь не знаем, что делать. Виноват я, никому нельзя говорить. Скорее, пожалуйста!

Нан тут же вскочила, вздрогнув, но мгновенно взяла себя в руки, и оба без лишних слов отправились в сарай, обойдя стороной дом, где в гостиной болтала с подружками ничего не подозревавшая Дейзи, а тетя Мег мирно вкушала наверху полуденный сон.

Роб сохранял хладнокровие – он выглядел спокойным и невозмутимым, а обнаружили его в комнате, где хранили упряжь: он предусмотрительно перебрался туда, подальше от чужих глаз. Нан поведали, что случилось, и, бросив быстрый взгляд на Дона – он угрюмо забился в свою конуру, – Нан медленно произнесла, глядя на кастрюльку с водой:

– Роб, для полной безопасности нужно сделать одну вещь, причем немедленно. Некогда разбираться, здоров ли Дон, некогда бегать за врачом. Я могу сама – и все сделаю. Но будет очень больно, а мне просто жуть как не хочется причинять тебе боль, душенька.

Голос Нан дрогнул самым непрофессиональным образом, а зоркие глаза затуманились, когда она подняла их на две взволнованные физиономии, взирающие на нее с безграничным доверием.

– Знаю – прижечь; давай, пожалуйста! Я выдержу. Только пусть Тед лучше уйдет, – сказал Роб, твердо сжав губы и кивнув на удрученного брата.

– Никуда я не пойду; уж я-то точно выдержу, тем более что это я должен бы быть на твоем месте! – воскликнул Тед, отчаянно удерживая слезы, – горе, страх и стыд захлестнули его, даже возникли сомнения, что он сохранит подобающую мужчине выдержку.

– Да, давай оставайся – поможешь, – отрывисто объявила Нан, потому что сердце у нее ушло в пятки: она знала, что обоим мальчикам предстоит тяжкое испытание. – Сидите тут тихо, я сейчас вернусь, – добавила она и отправилась в дом, быстро прикидывая в голове, как лучше выйти из положения.