Маленький чайный магазинчик в Токио

– Прости. В ту ночь я понял, что не люблю ее. Даже не знаю, любил ли когда-нибудь… Не настоящей любовью. Не так, как… – Он взял ее за подбородок и поцеловал в губы. – Я пришел к тебе утром, но ты уже уехала. И в тот момент я понял, что мне нужно тебе показать. Показать тебе ту тебя, которую вижу я. Ты, в которую я влюбился еще до того, как об этом узнал.

Он кивнул в сторону фотографии.

– Я переживал, что слов будет недостаточно.

– Фотография стоит тысячи слов, – сказала она, глядя на снимок, все еще до конца не веря в то, что он его сделал. Каждая фотография была поразительна. – Ты великолепен!

– Благодаря тебе!

– Не думаю… У тебя невероятный талант. Я рада, что ты снова им пользуешься.

– Я тоже.

Мгновение они оба смотрели на фотографию, каждый погруженный в свои мысли.

– Когда ты узнал? – тихо спросила она.

– Когда я узнал что?

– Что я влюблена в тебя… До или после того, как увидел эти фотографии?

– Тогда, – он указал на последнюю фотографию, ту, что была сделана в Тенджозане. – Когда я попросил тебя не слишком заботится обо мне, а ты вздернула подбородок, будто готова была пойти за меня в бой. И я влюбился, потому что ты готова была заботиться обо мне, хотя я попросил тебя этого не делать.

Они погрузились в молчание.

– Могу я кое-что спросить? – внезапно сказала она.

– Ммм?

– Почему ты назвал снимок в поезде «Тапервер»?

Теперь в его глазах плясало веселье.

– А что ты знаешь о «Тапервер»?

Она нахмурилась, совершенно сбитая с толку.

– Качественная посуда, не протекает, почти вечная, – озадаченная, она подняла ладони. – Какое это имеет отношение к…

– Брак моих родителей – это такой брак, который я бы хотел для себя; их отношения прочны и надежны… как «Тапервер». Все, чего не было в моих отношениях. Во время чайной церемонии я думал о своих ценностях и о том, где я ошибся.

Она снова взглянула на фотографию, и он сжал ее руку.

– Боюсь, не очень романтично, но в тот момент ты напомнила мне о том, что я потерял на этом пути. Что я гнался за неправильными вещами и насколько я был другим, когда только приехал в Японию. И энтузиазм, и удивление в твоих глазах заставили меня начать смотреть на все по-другому, – он ухмыльнулся. – Сравнение с «Тапервер» почему-то показалось подходящим.

Она закатила глаза.

– Знаю, это не очень романтично, но есть японское слово «сибуй» – это простая ненавязчивая красота. Можно сказать, что «Тапервер» именно такая; в ее долговечности и надежности есть простая ненавязчивая красота.

Смеясь (из-за этого глупого сравнения и из-за бурлящего внутри нее счастья), она вспомнила, как Сэцуко сказала, что в ней есть сибуй. Но об этом она расскажет Гейбу позже.

– Не буду сравнивать отношения с посудой.

– Что ж, надеюсь, если передумаешь, ты поймешь… – Он взял ее лицо в ладони и потерся носом о ее нос, а потом, отстранившись, сказал: – …Как сильно я тебя люблю.

С искренней улыбкой она поцеловала его в губы, наслаждаясь этим ощущением. Господи, она так по нему соскучилась! С этого момента все могло выйти из-под контроля, если бы не сдержанное покашливание позади них. Они повернулись и увидели администратора.

– Просто проверяю, все ли в порядке. – Две сотрудницы галереи выглядывали из-за его плеча, их лица светились любопытством, и они перешептывались друг с другом. В тишине, отдающейся эхом, она услышала:

– Это она.

– Все прекрасно, спасибо, Джей!

– Хорошо, ладно! Дайте нам знать, если вам что-нибудь понадобится.

Он попятился, уводя с собой девушек.

Фиона повернулась к Гейбу, озадаченно нахмурившись.

– Как ты узнал, что я сюда пришла?

Гейб снова рассмеялся.

– Я каждый день наблюдал из кофейни через дорогу. И у всего персонала были строгие инструкции позвонить мне, если ты придешь.

– Что, если бы я не пришла?

– Тогда я бы пришел к тебе, но я знал, что ты придешь.

– Как?

– Потому что ты сильная и решительная. Даже если тебе тяжело, ты стараешься. Делаешь что-то новое. Бросаешь себе вызов, хотя не считаешь себя смелой. Ты мой кинцуги, золотой клей, который исцелил измученного, циничного идиота и заставил его снова поверить в любовь.

Она провела рукой по волосам.

– Харука говорила мне нечто подобное.

– Харука – очень мудрая женщина.

– Это правда…

– Нужно ей написать. Рассказать, что все хорошо.

Гейб поднял телефон и, обняв Фиону, сделал селфи, после чего они вдвоем решили, что писать ничего не нужно, потому что фотография стоит тысячи слов.

Благодарности