Маленький чайный магазинчик в Токио

Подтекст читался безошибочно, выставлен на всеобщее обозрение. Влюбленная. И если этого было недостаточно, то под фотографией висела маленькая табличка, на которой именно это и было написано.

Она моргнула, как будто это могло что-то изменить. Невозможно было ошибиться в том, о чем думала или чувствовала эта девушка на снимке, и Фионе пришлось усилием воли сдержать внезапно нахлынувшие слезы.

Эту фотографию Гейб сделал в номере в Киото в тот момент, когда она поняла, что снова в него влюбилась.

Все еще думая об этом снимке, она пошла дальше. Когда Фиона приблизилась, то поняла, что за стеной находится небольшая квадратная комната с простой деревянной скамьей прямо посередине. На стенах висели еще шесть фотографий. Она судорожно вздохнула, и ее сердце снова заколотилось.

На всех фотографиях была она…

Едва осмеливаясь дышать, Фиона подошла к первой фотографии: ее лицо было увеличено до размеров плаката. Она лежала на диване, волосы ниспадали на подлокотник золотым водопадом, испещренным солнечными бликами, лицо – безмятежное и счастливое, губы изогнуты в довольной улыбке.

Затем, все еще растерянная, Фиона перешла к следующему снимку: она под цветущей вишней в пагоде Чурито, смеется, глядя на фотографа, в ее глазах тепло и нежность.

Одну за другой она рассматривала каждую фотографию.

Мокрая и торжествующая в храме Мэйдзи, с поднятым подбородком.

Длинноногая и невероятно гламурная, застигнутая врасплох в Сибуя, пересекает улицу, ее юбка задирается, оголяя ноги.

С распахнутыми от страсти глазами в поезде, фон размыт.

Стоящая на тележке в Сибуя, взволнованная и оживленная. Он назвал снимок «Сюрприз в Сибуя».

Ошеломленная, она опустилась на скамейку напротив последней фотографии, ее сердце почти разорвалось.

Гейб сделал ее в парке Тенджозан на следующее утро после того, как они впервые провели ночь вместе – тогда он попросил ее не слишком о нем заботиться. Она смотрела на него сверху вниз, в ее глазах была печаль, но подбородок поднят, а губы решительно сжаты.

Ее сердце замерло; это была картина такой пронзительной нежности, что на глаза навернулись слезы.

Сквозь пелену она посмотрела на фотографию, пораженная и тронутая тем, как много он увидел. Благодаря своему огромному таланту он раскрыл глубину эмоций на каждой фотографии. Он заглянул ей в душу.

И показал ее ей.

«Любовные письма». Название выставки – теперь все ясно! Каждая из этих фотографий была любовным письмом. К ней.

Слезы тихо текли по щекам, сердце наполнялось такой радостью, что могло разорваться.

Она почувствовала, что кто-то сел рядом, придвинулся ближе, бедром к бедру, взял ее за руку, и их пальцы переплелись.

– Они прекрасны… – прошептала она.

Он сжал ее руку.

– Я не хотел, чтобы из-за них ты плакала, – едва слышно сказал он.

И тогда она тихонько всхлипнула, а он ее обнял, притягивая к груди, а затем крепко обхватил обеими руками, как будто не мог вынести, что тогда ее отпустил.

Наконец она осмелилась взглянуть на него. Она моргнула, увидев его знакомое, красивое лицо, и поднесла руку к его щеке. Эти голубые глаза наполнились нежностью, когда он изучал ее лицо.

– Я скучал по тебе.

Она выдавила из себя слабую улыбку.

– Я тоже.

А потом он ее поцеловал.

Нежный поцелуй, полный сдерживаемого желания. Его руки блуждали по ее лицу, словно пытаясь заново познакомиться с каждым его изгибом. От этой нежности она снова расплакалась, и он стал целовать каждую слезинку.

– Пожалуйста, не плачь. Извини, что я не приехал раньше.

– Почему же ты не приехал?

Она вспомнила безрадостную пустоту последних двух недель.

– Господи, прости меня! – Его глаза смотрели прямо на нее, улыбка была нежной, но обеспокоенной. – Я хотел. Я… Я поехал в аэропорт, но ты уже улетела.

– Ты был там? Я не знала.

Но если бы она знала, помешало бы это ей сесть в самолет? Вероятно, нет.

– Я чуть не улетел следующим рейсом в Лондон. Но…

Она сжалилась над ним. Он заслужил, чтобы она была с ним честной.

– Я бы тебя не послушала… и не поверила бы.

С легким смешком он снова взял ее руку в свою, их пальцы переплелись.

– Старая добрая Харука. Она пыталась мне об этом сказать. Это старая карга помешала! – Его темные глаза блеснули. И Фиона сразу вспомнила их разговор, когда он сделал этот самый снимок. Тот великолепный день в тени Фудзи на краю озера.

– Я еще удивилась, почему она вдруг так захотела, чтобы я быстрее улетела.

– Проверяла меня. И немного наказывала. За то, что вел себя как идиот так долго.

Фиона озорно вздернула подбородок.

– Ты же не ждешь, что я буду тебя защищать, да? В этом я согласна с Харукой! Так как ты это понял?

Он поморщился.

– Благодаря тебе – ты заставила меня увидеть то, что происходило на самом деле.

Она увидела огорчение в его печальных глазах, ей не нужны подробности. Она покачала головой, но с пониманием сжала его руку.

– Ты единственный, кто ничего не понимал…