Маленький чайный магазинчик в Токио

Всеобщее внимание было приковано к Харуке: она зачерпнула испускающую пар воду бамбуковой чашкой с длинной ручкой, и после того как налила воду в чаван, поставила ее под определенным углом. Затем она тщательно вытерла длинную палку, которая использовалась для того, чтобы высыпать порошок матча в чаван. Как только горячая вода была налита в чашку и взбита специальным бамбуковым венчиком, Харука несколько раз повернула чашу, а затем передала ее Сэцуко, которая отнесла ее ближайшей к ней женщине. Она несколько раз повернула чашу, прежде чем передать ее женщине, которая приняла ее с поклоном.

Последовал всеобщий вдох, когда женщина взяла чашу и поднесла ко рту, отпивая жидкость, а затем, когда она одобрительно кивнула, коллективный выдох.

Затем Харука стала проделывать весь этот кропотливый процесс заново. Фиона наблюдала за каждым регламентированным движением, поражаясь, как невозмутимо и терпеливо, с вниманием к каждой мельчайшей детали работает Харука. В ее движениях чувствовалась почти балетная дисциплина и строгость, и Фиона обнаружила, что ее мысли перестали блуждать. Раньше ее голова была забита, ей владели гнев и отчаяние, а теперь она словно стала видеть все яснее, как будто эта спокойная обстановка помогала ей мыслить более рационально.

От кипящей воды в воздух мягко поднимался пар, и Фиона представила, как ее боль рассеивается, подобно этому пару. Она не могла изменить своих чувств к Гейбу, но ей надо быть благодарной, что она их испытывает. Она должна наслаждаться кратким временем, проведенным с ним, и максимально его использовать, радуясь тому, что она в нем любила: его нежное уважение к Харуке и ее семье, заботу, которую он проявлял к ней в баре темпура, то, как он обращался с ней как с равной на съемках, его сохранившуюся страсть к фотографии, которую он пытался скрывать. То, как ее сердце начинало петь, когда он к ней прикасался, и то, как он помог ей угомонить маму. Как он заставил ее почувствовать себя красивой тем вечером в студии. Как он вернул ей немного самоуважения. Если он не понимает, что Юми им манипулирует, то это его проблема.

Быстрое помешивание венчика в чае вернуло внимание Фионы: Харука быстрыми, уверенными движениями взбила воду в густую темно-зеленую пену. «Взбалтывание!» – подумала она. Иногда нужно встряхнуться. У нее была еще неделя здесь, и она собиралась наслаждаться каждым моментом.

Мелкими медленными шажками к ней подошла Сэцуко, и, повернув чашу, с поклоном предложила ее Фионе – и ту озарило! Она взяла чашу и вместе с ней приняла все, что с ней происходит и, хотя это доставляло такую боль, будто у нее откололся кусочек сердца (чтобы его починить, потребуется нечто большее, чем золотой клей), про себя Фиона улыбнулась. Теперь она знала себя. Знала, кто она такая и на что способна. В восемнадцать лет она думала, что влюблена, но это было всего лишь подобие любви. В восемнадцать лет она потеряла самооценку и чувство собственного достоинства; теперь оно постепенно возвращалось, и это повод для радости!

Она сделала глоток чая и кивнула, произнося про себя молчаливый тост; она вдруг почувствовала в себе силу, как будто только что завершила круг. Этим вечером она пойдет к Гейбу в студию.

Гейб был очарован игрой эмоций на лице Фионы: она сидела в лучах солнечного света, такая царственная и элегантная в роскошном кимоно. Эти великолепные волосы… он вспомнил их шелковистость, скользнувших сквозь его пальцы, и то, как сжалось все внутри, когда он чуть ее не поцеловал. Боже, как бы он хотел, чтобы у него была камера. Он мог бы сделать дюжину снимков с интервалом в несколько секунд, и каждый получился бы разным. Его терзало сожаление. О том, что не поцеловал ее, и о том, что у него не было фотоаппарата. Уже давно он себя так не чувствовал.

Да и на чайной церемонии он был давно, и в воспоминаниях сохранилась только скука. Он приходил с Юми и ее несколькими знакомыми (сейчас он даже не мог вспомнить их имен, хотя регулярно проводил с ними время), и они ерзали, теребили одежду, шептались всю церемонию. Сегодня он пришел по наитию, возможно, желая показать Фионе, что в нем есть нечто большее, чем она думала. Что он не из тех поверхностных парней, которые спят с чужими женами.