Маленький чайный магазинчик в Токио

Фиона расчесывала спутанные после сна волосы и вдруг внимательно посмотрела на свое отражение в зеркале. Вчера вечером у нее в голове царил такой беспорядок, что она даже не заплела косу перед сном, да и вообще ничего не сделала из своего обычного распорядка, даже зубы не почистила – поэтому сегодня утром во рту было неприятное ощущение. Она рассматривала свои волосы в отражении. По-видимому, их цвет она унаследовала от отца – среди его предков были ирландцы, и его волосы отливали рыжиной. Мама много раз говорила, что Фионе очень повезло, ведь она не полностью рыжая, но так ни разу и не сказала, какой красивый у нее цвет волос… Она перебросила их за плечи и, внимательно глядя на себя, взяла расческу и приготовилась привычно разделить волосы на три пряди. Она еще раз оглядела себя в зеркале и положила прядь волос на ладонь. Можно и походить с распущенными… хотя бы один день… И, прежде чем успела передумать, она поспешила вниз завтракать, следуя за знакомым запахом мисо-супа.

– Я буду скучать по нему, когда вернусь домой, – сказала она Харуке, садясь завтракать и вдыхая аромат простого бульона, к которому она так быстро привыкла.

– А возьмите немного с собой! Очень просто, – она внезапно озорно улыбнулась. – В пакетике!

Фиона рассмеялась.

– Даже я могу справиться с пакетом, хотя, наверно, вернусь к тостам и мармайту.

– Мармайт?

– Это пикантная паста, которую мы намазываем на хлеб. Типично английское блюдо. Я пришлю вам попробовать.

Сказав это, Фиона поняла, что будет скучать по Харуке и Сэцуко и их спокойным манерам. Она потрогала карман, в котором все время, пока она сидела за столом, вибрировал телефон.

– Спасибо, – Харука поклонилась, и Фиона поклонилась в ответ, заметив, что делает это уже автоматически. И пальцем тоже не показывает.

– Я бы хотела сделать несколько снимков сада.

Может быть, ей следует дома разбить сад, как у Харуки, и привлечь к этому делу маму. Это могло бы стать их совместным делом; принесло бы им обеим утешение.

– Для меня это было бы величайшей честью!

– Возможно, несколько фотографий с вами и Сэцуко.

Она не думала, что ей снова удастся запечатлеть теплоту отношений матери и дочери, как на той фотографии с цветущей вишней, но ей хотелось бы сфотографировать Харуку в кимоно в тени кленов. Женщина, полная тайн и мудрости. Фиона улыбнулась, представляя эту картинку.

– Да, снимок вас в кимоно, – головой она указала на традиционное одеяние, которое сейчас было на Харуке, потому что она приготовилась к чайной церемонии, которая должна была состояться чуть позже.

– Сейчас?

– Да. Было бы здорово, – сказала Фиона, удивленная готовностью Харуки. Сэцуко не очень хотела фотографироваться, пока Фиона не объяснила, что не нужно будет позировать, она будет делать снимки за работой. Освещение сегодня было идеальным, и она как раз успевала поснимать до прибытия микроавтобуса с туристами.

– Я возьму камеру!

Харука оказалась прекрасной моделью: возилась в саду, подстригала бонсай, подметала листья, совершенно не обращая внимания на камеру Фионы и частое жужжание ее телефона. Один из снимков получился идеальным: наклон подтянутой фигуры Харуки, когда она занималась бонсаем, в точности повторил изящный изгиб ствола клена поблизости. Теперь Фиона уже не боялась предстоящей выставки, а с нетерпением ее ждала. Хотела, чтобы люди увидели эти фотографии и разделили радость, которую она нашла в огромном разнообразии страны. У нее было на примете название: «Народ Японии».

– Мне нужно уже начинать подготовку к чайной церемонии, – сказала Харука с небольшим аккуратным поклоном. Сделав паузу, она добавила: – Сегодня… ваши волосы очень красивы на солнце, – она наклонилась вперед и с нежной улыбкой их погладила. – Вам следует почаще ходить с распущенными волосами. Так ваши глаза ярче. В них больше радости. Волосы – кинцуги вашей души, золотой клей, который возвращает горшку его целостность.

Фиона смотрела ей вслед, немного напуганная проницательностью женщины. Откровение Гейба прошлым вечером действительно как будто что-то починило. Маленькую часть ее, которая очень долго ее мучила. Она откинула длинные волосы назад с плеча. Кинцуги, золотой клей. Отлично!

Вместо того чтобы вернуться в дом, она осталась в саду, присела на энгаву, свесив ноги с края, и прислушалась к плеску воды и звукам музыки, доносящимся из чайной.

Здесь Гейб и нашел ее полчаса спустя. Не говоря ни слова, он сел рядом и тоже за компанию свесил ноги.

– Как у тебя сегодня дела?

– Хорошо, – осторожно сказала она, надеясь, что он не собирается продолжать вчерашний разговор.

– Я отправил фотографии Кена, и фотостудия от них в восторге. Вот подумал, что ты, возможно, захочешь это знать.

– Замечательно!

– Теперь они хотят, чтобы я поехал в Лос-Анджелес и устроил фотосессию для Дэвида Бекхэма, – он говорил с неподдельным воодушевлением.

– Ух ты!

– Да… Давненько у меня не было по-настоящему крупных заказов, как этот. Спасибо!

– За что ты меня-то благодаришь?

– Ты все поменяла.

– Как? Держала отражатель света под правильным углом?

– Именно!