Маленький друг

И это было третье озарение. Тем же вечером Юджин перебрал все пакетики семян на заднем крыльце и посадил два рядка – капусты и репы – на влажном тенистом пятачке земли, где раньше груда старых тракторных покрышек стояла на куске черной пластиковой пленки. На распродаже в сельскохозяйственном магазине он купил два куста роз и посадил их посреди чахлой травы перед входом в бабкин трейлер. Гам, разумеется, к этому отнеслась настороженно, как будто, посадив эти розы, Юджин решил как-то заковыристо над ней подшутить. Несколько раз он видел, как бабка стоит во дворе и разглядывает жалкие кустики с таким видом, будто перед ней опасные лазутчики, паразиты и нахлебники, которые вот-вот оберут их до нитки.

– Ты мне скажи, – приговаривала она, таскаясь вслед за Юджином, пока он поливал розы и опрыскивал их от вредителей, – кто за ними доглядывать будет? Кто будет платить за эти дорогие брызгалки да удобрения? Кто их будет поливать, обтирать, кто за ними будет, не разгибая спины, ухаживать?

Она с видом мученицы глядела на Юджина подслеповатыми старческими глазками, как будто намекая, что уж, конечно, и это тяжкое бремя падет на ее плечи.

Скрипнула дверь трейлера, так громко, что Юджин аж подпрыгнул, и притащился Дэнни – грязный, небритый, с запавшими глазами и такой обезвоженный на вид, будто он много дней скитался по пустыне. Он так отощал, что джинсы висели у него на бедрах.

Юджин сказал:

– Выглядишь ты ужасно.

Дэнни резко глянул на него, потом плюхнулся за стол, обхватил голову руками.

– Ты сам виноват. Надо просто прекратить эту дрянь принимать.

Дэнни поднял голову. Пугающая пустота во взгляде. Внезапно он заговорил:

– Помнишь ту черноволосую девчонку, которая приходила в миссию, когда тебя змея ужалила?

– Ну да, – ответил Юджин, закрыв брошюрку и заложив страницу пальцем. – Помню. Фариш может направо и налево рассказывать какой угодно бред, ему и слова никто не скажет, но…

– Так, значит, помнишь.

– Да. И, кстати, раз уж ты об этом заговорил, – Юджин помолчал, думая с чего бы начать. – Девчонка от меня сбежала, – сказал он, – еще до того, как Фариш змею из окна выкинул. Мы когда с ней там стояли, она нервничала, и едва вопль раздался, ее и след простыл. – Юджин отложил брошюрку. – И вот еще что, дверь я закрыть не забыл. И наплевать, что там Фарш говорит. Когда мы вернулись, дверь была открыта, но.

Он отшатнулся, заморгал, разглядывая маленькую фотографию, которую Дэнни вдруг сунул ему прямо под нос.

– Ой, да это ж ты, – сказал он.

– Я. – Дэнни вздрогнул, уставился в потолок красными, воспаленными глазами.

– Где ты ее взял?

– Она подкинула.

– Куда подкинула? – спросил Юджин. – Это что за шум? Снаружи кто-то громко завывал.

– Это кто там, Кертис? – Юджин вскочил.

– Нет. – Дэнни глубоко, судорожно вздохнул. – Фариш.

– Фариш?

Дэнни с грохотом оттолкнул стул, вскочил, дикими глазами оглядел кухню. Рыдания были надрывными, горловыми и такими горькими, будто плакал ребенок, только куда громче, как будто Фариш, всхлипывая, давился собственным сердцем.

– Боже мой, – выдохнул Юджин. – Ничего себе.

– Мне от него сейчас досталось, на парковке возле “Белой кухни”, – сказал Дэнни.

Он показал Юджину грязные, ободранные ладони.

– Что случилось? – спросил Юджин. Он выглянул в окно. – А где Кертис?

У Кертиса были больные бронхи, дышать ему было тяжело, и его часто скручивало от затяжных приступов кашля, когда или он из-за чего-то расстраивался, или когда расстраивался кто-нибудь другой, из-за чего Кертис расстраивался еще больше.

Дэнни покачал головой.

– Не знаю, – ответил он, голос из-за наркотиков у него сделался хриплый, надсаженный. – До чертиков надоело бояться.

Юджин с изумлением увидел, что Дэнни вытащил из-за голенища грозного вида нож с крючковатым лезвием. Шумно брякнув его на стол, Дэнни многозначительно поглядел на Юджина мутными от передоза глазами.

– Вот моя защита, – сказал он. – От него.

Он завращал глазами – как кальмар, так что аж белки показались – и Юджин догадался, что Дэнни изображает Фариша.

Жуткие рыдания стихли. Юджин отошел от окна, уселся рядом с Дэнни.

– Ты себя губишь, – сказал он. – Тебе поспать надо.

– Поспать, – повторил Дэнни.

Он встал, будто собирался произнести речь, потом сел на место.

– Когда я была маленькая, – сказала Гам, вползая на кухню с ходунками, перекатывая их дюйм за дюймом, стук-стук-стук, – папа мой говорил, что если, мол, мужик сидит да книжку читает, что-то с ним неладно.

Она сказала это с доброй такой нежностью, как будто эта недалекая мудрость делала ее отцу честь. Брошюрка лежала на столе. Она взяла ее трясущейся старческой ручкой. Отставила подальше, оглядела обложку, перевернула, посмотрела, что написано сзади.

– Помогай тебе Господь, Джин.

Юджин глянул на нее поверх очков.

– Что такое?

– Ох, – ответила Гам, снисходительно помолчав. – Что же. Жаль мне тебя, что ты уж так размечтался. Уж как несправедлив мир к таким, как мы. И думать не хочу, сколько молодых-то профессоров из колледжей впереди тебя на бирже труда стоят, работы ищут.

– Ба, я что, просто почитать не могу?