Маленький кусочек рая

На следующее утро Софи прежде всего и дольше, чем обычно, погуляла с Дживсом, потом оставила его с Ритой, а они с Рэйчел отправились знакомиться с пляжем и заодно искупаться в море. Когда добрались до Санта-Риты, было еще относительно рано, но народ уже высыпал на улицы. По причине каникул школы не работали, и отдыхающих было полно. Софи предпочла не брать габаритный «мерседес», они приехали в ее маленьком автомобиле, но все равно место для парковки неподалеку от береговой линии нашли не сразу. Одному Богу известно, что здесь будет твориться в августе, когда закроется большинство итальянских компаний и предприятий, некоторые даже на целый месяц. По переулкам они добрались до променада и шли по нему, пока не увидели вывеску: «Баньи Аурелия».

По ступенькам девушки спустились к песчаному пляжу, где их приветствовал веселый загорелый мужчина, племянник Риты, и показал на их омбреллоне – широкий, в сине-белую полоску зонт. Под ним перпендикулярно морю рядышком стояли два аккуратно разложенных лежака, и песок вокруг них был тщательно подметен. Такое место на пляже стоило недешево, зато предоставляло немало удобств. Пляж располагался футов на десять ниже уровня променада, и под ним были устроены кабинки для переодевания. Софи и Рэйчел были предоставлены отдельные, закрывающиеся на ключ кабинки с горячим душем и даже бельевой веревкой, чтобы можно было повесить сушиться мокрые купальники. Словом, организовано все было отлично, хотя, по мнению Софи, чересчур регламентировано, но она не могла не признать, что иметь возможность переодеваться спокойно, без того, чтобы лихорадочно шарить рукой под полотенцем, натягивая трусики, – это довольно существенное преимущество.

Избавившись от уличной одежды, девушки оставили ее в своих кабинках и направились к морю. Но как только вышли из тенистого леса зонтов, подошвы их сразу почувствовали обжигающе горячий песок, и до спасительной прохлады моря им пришлось добираться прыжками и как можно быстрее.

– Вот это да, Софи, этот песок обжигает пятки! – крикнула Рэйчел, с разбегу шлепаясь в воду.

– Зато водичка отличная. Даже прохладнее, чем у нас в бассейне… хотя, может, просто так кажется после горячего пляжа.

Сестры побрели по удивительно чистой, прозрачной воде. Дно опускалось постепенно, и они не сразу добрались до глубины, где можно нырнуть и поплавать. Ни одна волна не нарушала ровной, зеркальной поверхности моря. Оглянувшись на берег, они увидели, что весь пляж с математической точностью был разделен на череду отдельных секций – баньо – с лежаками и каждая секция имела свой собственный цвет. Так называемые spiagge libere[15] – крохотные «общественные» клочки песка для остальной публики – располагались между баньо и были битком набиты народом, который не мог или не желал вносить довольно значительную сумму, чтобы арендовать живописные зонты. Возле самой кромки берега плескалась малышня, почтенные дамы и пожилые толстые джентльмены важно прогуливались взад-вперед по мелководью, а торговцы всех мыслимых национальностей предлагали на выбор свой товар: саронги, контрафактные часы, африканские резные статуэтки ручной работы и прочие сувениры.

Софи и Рэйчел уже вполне освоились и с наслаждением, лениво шевеля конечностями, плавали в соленой воде, держаться на которой было гораздо легче, чем у них в бассейне. Софи тихо покачивалась на поверхности воды, как вдруг услышала голос окликнувшей ее Рэйчел и, повернувшись к ней, увидела перед собой серьезное лицо сестры.

– Соф, расскажи мне, пожалуйста, про маму…

Ленивая расслабленность, в которой пребывала Софи, мгновенно куда-то испарилась. Она и сама давно уже подыскивала удачное время, чтобы поговорить об этом, но все время откладывала разговор на потом. Теперь, видно, это время пришло.

– Ты хочешь узнать, как она болела и как умерла?

– Да. Я так виновата перед ней, что не приехала повидаться хотя бы перед ее смертью, но я тогда жила буквально в аду… так мне казалось. Скажи, она тяжело умирала?

Софи чувствовала, что они с сестрой стали намного ближе друг к другу, но теперь на нее вдруг нахлынули страшные воспоминания о тех днях.

– Да, Рэйч, это было просто ужасно. В самом конце, может быть, стало уже не так тяжело, по крайней мере для мамы, она постоянно была на таблетках… но для меня это было десять месяцев настоящего ада. Собственную жизнь я словно поставила на паузу, бросила учебу – надо же было за ней кому-то ухаживать. Слава богу, у меня получилось. Если бы я где-то работала, то работу точно бы потеряла. Ну и конечно, когда я снова вернулась в универ, все мои друзья были уже на курс старше. А мама никак не могла понять, почему ты не едешь хотя бы просто повидаться.

Она снова взглянула в лицо Рэйчел и увидела, как по ее щекам катятся слезы.

– Неужели ты не могла достать денег, занять у кого-нибудь, придумать что-нибудь?