Маленький лорд Фонтлерой

И она немножко сродни вашей милости, — сказала Даусон, — может быть, вы когда-нибудь ее и увидите.

— В самом деле? — отозвался Фонтлерой. — Я был бы очень рад этому. Я никогда не был знаком с маленькими девочками, но всегда люблю смотреть на них.

Когда он перешел для завтрака в соседнюю комнату и увидал, как она была велика, и что за нею была еще третья комната, по словам Даусон, тоже назначенная для него, — тогда сознание, что он в самом деле слишком мал для такого помещения, снова овладело им и на этот раз так сильно, что, усевшись за прекрасно сервированный завтрак, он не мог не поделиться своим недоумением с Даусон.

Я очень маленький мальчик, — сказал он несколько задумчиво, — и мне странно кажется, что я в таком громадном замке, и у меня столько больших комнат — не правда ли?

— Э, что вы, — заметила Даусон, — это только так сначала кажется; а потом скоро пройдет, и вам здесь понравится. Тут очень хорошо.

— Конечно, здесь отличное место, — сказал Фонтлерой с легким вздохом, — но мне бы оно больше понравилось, если бы и Милочка была со мною. Я всегда утром завтракал с нею и наливал ей в чай сливки и клал сахар, и подавал хлеб. Так это было все хорошо.

— Так что же! — ответила Даусон, — вы ведь можете видеться с ней каждый день, а уж зато сколько рассказов у вас будет. Постойте, вот вы походите здесь да увидите, какие тут есть собаки, какие на конюшне лошади. Есть там такие, что, наверное знаю, вам понравятся.

— А, лошади?! — воскликнул Фонтлерой, — я очень люблю лошадей, я очень любил Джима. Это лошадь, которая возила телегу м-ра Хоббса. Она отличная была лошадь, когда не упрямилась.

— Ну в том-то и дело, — сказала Даусон. — Вы только подождите, пока не увидите конюшен и какие в них лошади. Да вы, родной мой, не видали еще даже и той комнаты, которая рядом с этой!

— А что там? — спросил Фонтлерой.

— Сперва откушайте, а потом увидите.

Любопытство Кедрика естественно было возбуждено всеми этими неожиданностями, и он усердно принялся за свой завтрак. Ему казалось, что в соседней комнате непременно должно было находиться что-нибудь интересное, иначе Даусон не смотрела бы так таинственно.

— Ну-с, теперь, — сказал он, сползая со стула несколько минут спустя, — я сыт. Можно мне будет пойти посмотреть, что там?

Даусон утвердительно кивнула головой и пошла вперед, с еще более загадочным и многозначительным видом. Любопытство Фонтлероя было возбуждено в высшей степени.

Когда служанка отворила дверь в таинственную комнату, он остановился на пороге и с изумлением оглядел ее. Не произнося ни слова, стоял он, запустив руки в карманы и с лицом, раскрасневшимся до самого лба, — настолько он был удивлен и взволнован.

И было же чему удивляться! Комната не уступала размерами остальным комнатам замка и показалась Кедрику еще прекраснее других, хотя и по другой причине. Мебель была здесь не такая старинная и массивная, как в тех комнатах, которые он уже видел внизу; драпировки, ковры, стены были здесь светлые; на полках стояли целые ряды книг, а на столах множество преинтересных, отличных игрушек, наподобие тех, которые он с таким удовольствием созерцал, бывало, в окнах нью-йоркских магазинов. Мебель была здесь не такая старинная и массивная, как в тех комнатах, которые он уже видел внизу; драпировки, ковры, стены были здесь светлые; на полках стояли целые ряды книг, а на столах множество преинтересных, отличных игрушек, наподобие тех, которые он с таким удовольствием созерцал, бывало, в окнах нью-йоркских магазинов.

— Это похоже на детскую комнату, — произнес он наконец, немного переведя дух. — Чьи это вещи?

— Подите, посмотрите на них, — сказала Даусон. — Они ваши!

— Мои! — вскрикнул он, — мои! Почему же они мои? Кто мне их дал? — И с веселым криком он кинулся к этим сокровищам. Он не верил своим глазам.

Это дедушка! — сказал он, и глаза его блеснули радостью. — Я знаю — это дедушка!

Да, это его сиятельство, — подтвердила Даусон, — и если вы будете вести себя, как следует маленькому барину, и не будете их ломать, а станете ими хорошо заниматься, он даст вам все, чего вы ни попросите.

Это было восхитительное утро. Столько всего приходилось осмотреть, столько испробовать; каждая новинка была так заманчива, что некогда было успеть взглянуть на следующую. Поразительно было еще то, что, как оказалось, все это было приготовлено для него одного; что еще прежде отъезда его из Нью-Йорка были вызваны сюда люди из Лондона нарочно для того, чтобы устроить назначенные для него комнаты и наполнить их книгами и игрушками, которые могли бы заинтересовать его.

— Знали ли вы когда-нибудь человека, — обратился он к Даусон, — у которого был бы такой добрый дедушка?

На минуту лицо Даусон приняло выражение нерешительности. Она не была особенно высокого мнения о его сиятельстве графе. Она находилась в доме всего несколько дней, но этого времени было вполне достаточно, чтобы услыхать довольно свободно передававшиеся в людских рассказы об особенностях характера старого вельможи.