Маленький лорд Фонтлерой

И его разгоревшееся личико ясно говорило, с каким нетерпением он ожидал решения этого вопроса.

Каким взглядом старый граф окинул его с головы до ног в эту минуту! Как тесно сдвинулись его большие щетинистые брови, и как странно смотрели из-под них его впалые глаза!

— Мальчик мой! — сказал он, и самый голос его казался странным, почти надорванным и хриплым, хотя он говорил еще решительнее, чем прежде. — Да, ты будешь моим маль чиком, пока я жив, и, признаюсь, мне иногда кажется, как будто бы ты был моим единственным ребенком.

Лицо Кедрика покраснело до корня волос; то была краска облегчения и удовольствия. Он глубоко засунул руки в карманы и прямо смотрел в глаза своего благородного деда.

— В самом деле? — сказал он. — Тогда для меня все равно, граф ли я или нет. Я думал… видите ли, я думал, что тот, кто должен сделаться графом, должен быть и вашим внучком, и… и что я им не могу быть. Вот отчего я чувствовал себя так странно.

Граф положил ему на плечо руку и притянул его к себе.

— Они ничего не возьмут у тебя такого, что я могу удержать за тобою, — сказал он тяжело дыша. — Я даже не верю, чтоб они могли отнять у тебя хоть что-нибудь. Тебе назначалось это место — и ты можешь занимать его по-прежнему. Но что бы ни случилось, у тебя будет все, что я могу дать тебе — все!

Почти не похоже было, чтобы он говорил это ребенку — столько решительности было в его лице и голосе; скорее это походило на обещание самому себе — как оно, вероятно, и было.

До сих пор он не сознавал, насколько сильна была его привязанность к мальчику, и насколько он был для него предметом гордости. Никогда еще так ясно не видел он всех внутренних и внешних достоинств своего внука. Его упрямой, настойчивой натуре казалось невозможным — более чем невозможным — отдать то, чему всецело предано было его сердце. И он решился не уступать этого сокровища без самой отчаянной борьбы.

Через несколько дней после свидания с м-ром Хавишамом, женщина, претендовавшая на титул леди Фонтлерой, явилась в замок вместе со своим сыном. Ее не приняли. Граф велел сказать ей через лакея, что не желает ее видеть, что ее делом займется адвокат. Этот ответ передан был ей Томом, который впоследствии, находясь в людской, свободно выражал о ней свое мнение.

— Кажется, я довольно пожил в хороших домах, — говорил он, — чтобы сейчас же увидеть, кто леди, а кто нет, и уж если это была леди, то значит я не судья женской братии. Вон та барыня, что живет в том доме, — прибавил он с гордостью, — американка она, нет ли, а уж сейчас видно, что настоящего сорта — с полглаза всякий порядочный человек скажет. Я сейчас же сказал это Генри, как только мы в первый раз туда приехали

Женщина удалилась. Простонародное, хотя и красивое, лицо ее имело при этом полуиспуганный, полусвирепый вид. М-р Хавишам, во время своих свиданий с нею, заметил, что при всей страстности ее характера и грубых, нахальных манерах, она была совсем не настолько ловка и смела, как представлялась; иногда она казалась почти подавленною тем положением, в которое себя поставила. По-видимому, она не ожидала встретить такое противодействие.

— Очевидно, — говорил адвокат м-сс Эрроль, — эта особа из низших сфер жизни. Ее невежество и отсутствие воспитания видны во всем; она совершенно не привыкла держаться с людьми, подобными нам, мало-мальски в условиях равенства. Она не знает, что ей делать. Посещение замка вполне усмирило ее. Она была взбешена, но вместе с тем и испугана. Граф не хотел ее принимать, но я посоветовал ему отправиться со мною в гостиницу, где она стоит. Увидав его входящим в комнату, она побледнела, хотя тотчас же пришла в ярость, грозила и требовала в одно и то же время.

Дело в том, что, войдя в комнату своею гордою поступью, граф остановился и, с высоты своего аристократического величия, устремил на женщину неподвижный взгляд из-под своих нависших бровей, не удостаивая ее ни единым словом. Он лишь пристально смотрел на нее, как на какую-то отвратительную диковину. Он дал ей полную волю наговориться, пока она не устала, сам не произнося ни слова, а потом сказал:

— Вы называете себя женой моего старшего сына. Если это верно, и вы представите неотразимые тому доказательства, то закон на вашей стороне В таком случае сын ваш лорд Фонтлерой. Дело будет рассмотрено самым тщательным образом, в этом можете быть уверены. Если ваши требования будут доказаны, вы получите свое. Но, пока жив, я не желаю видеть ни вас, ни вашего ребенка. К сожалению, и после моей смерти вам останется еще довольно времени для занятия этого места. Вы как раз того сорта особа, на какой мог, по моему предположению, остановиться выбор моего сына Бевиса.

Затем он повернулся к ней спиною и так же гордо вышел из комнаты, как и вступил в нее.

Несколько дней спустя, м-сс Эрроль, писавшей в своем маленьком кабинете, доложили о приезде посетителя. Служанка, пришедшая с этим докладом, казалась несколько взволнованной; глаза ее были широко раскрыты от удивления, и, как девушка молодая и неопытная, она смотрела на свою госпожу с тревожным сочувствием.