Маленький памятник эпохе прозы

После врубали музыку и танцевали. И «медляки», и быстрые – бесясь и кривляясь. А потом снова – любовь. И жуткий момент расставания, когда это невозможно, невыносимо, немыслимо!

Моя страсть была сильной и изматывающей. Если мы не виделись больше одного дня (выходные, Мишина ночная смена), у меня начиналась настоящая ломка, я болезненно тосковала по его запаху, по губам и объятиям. Он снился мне ночью, и я просыпалась от собственного стона то ли наслаждения, то ли рыдания.

Начались адовы муки ревности. К жене, разумеется. Я возненавидела эту милую женщину всей силой чувств, на которые была способна. Мне приходилось предпринимать уйму усилий, чтобы держать себя в руках. Чтобы никто ничего не заметил и не заподозрил, я вынуждена была постоянно помнить про Демона и обязательность его присутствия, но, понимая, что слабею, пользоваться зеркалом, контролируя мимику и даже выражение глаз. Ещё, пожалуй, никогда я не чувствовала себя настолько зависимой от физиологии. Чем была моя сумасшедшая страсть? Просто гормональным бунтом?

Только тогда я для себя открыла понятие «любовь». Если быть откровенной, то моё чувство к Мише оказалось в сто раз сильнее того, что когда-то я испытывала по отношению к Тимуру. Невозможно никакое сравнение! И больше такое в моей жизни не повторилось никогда.

Даже сейчас, когда я вспоминаю Мишино лицо, руки, тело, голос, у меня кружится голова, ёкает сердце и перехватывает дыхание. А прошло уже двадцать пять лет. Как так? Тот самый «след удивлённой любви, вспыхнувшей, неутолённой»? По Окуджаве. Но разве можно назвать неутолённой грешную любовь в моей спальне? Ведь в основном там и разворачивался весь наш роман. У нас в запасе всегда было очень мало времени, поэтому прочая жизнь проходила помимо и мимо нашей любви. Лишь несколько раз нам удалось погулять в парке, в кафе были всего три раза – вот и вся наша внешняя жизнь!

Если мы куда-то выходили вдвоём, то исключительно на кухню. Делали себе кофе или заваривали чай. Включали маленький кухонный телевизор, смотрели последние новости или какое-нибудь ток-шоу, хохотали и обсуждали увиденное, ужасались пугающим вестям (других тогда, если помните, почти не было – такова, неизвестно зачем, была тупая политика СМИ, плохо кончившаяся, что естественно). Так мы хотя бы полностью не выпадали из реальности.

Разве эта любовь – не утолённая? Что есть «неутолённая любовь», сладкая боль которой преследует меня по сей день? Любовь, не закончившаяся семейной жизнью, совместным бытом, не омрачившаяся взаимной усталостью друг от друга, раздражением и тягостью, пришедшими взамен страсти? Любовь, прерванная на высокой ноте, в полёте, на пике своего расцвета? Потому и неутолённая. Оставшаяся в памяти лишь сладостью и счастьем.

Выходит, любовь утолённая – это чувство, убитое разочарованием и обыденностью. Чтобы жить и остаться в памяти прекрасной, любовь не должна быть утолена и «испоганена» соединением любовников навсегда. Как-то печально это, безнадёжно. Но для меня убедительно. Доказано моей историей.

В любви должна быть незавершённость, тогда она ею, любовью, и останется, не превратившись в «отношения» с последующим отрезвлением. Любовь, как хорошая вечеринка, должна вовремя прерваться. Не закончиться, а именно прерваться! И в этом случае она никогда не завершится, оставшись в памяти настоящей любовью. В том числе, в памяти тела, когда при воспоминании про возлюбленного сладостное томление будет всякий раз мучить уже даже совсем не юную тушку.

И тут самое время завести вечный спор об умении отличать страсть (похоть) от настоящего чувства истинной любви, которой никто так и не может дать определения. Потому что в длительные отношения всегда вмешиваются, например, привязанность и доверие… или, напротив, раздражение с досадой.

Как отделить от любви нежность и привычку в хорошем смысле слова? Безусловно, любовь может вбирать в себя все эти ощущения, но они с тем же успехом способны существовать сами по себе, правда? Без страсти, плотского наслаждения друг другом. И тогда это уже не любовь, но такое случается с каждым, кто счастливо соединился с возлюбленным. Долгое время, проведённое вместе, враг любви. Разубедите меня, мне не нравится этот вывод!

Никто не разубедит и не расскажет, уж сколько великих умов пытались, даже Лев Николаевич «опускался» до этой темы в «Крейцеровой сонате». Яснее не стало. Никому и ничего.

Неумолимый опыт свидетельствует, что, подстреленная в самый пик своей силы, любовь навсегда остаётся в памяти именно ею, любовью – без всяких уточнений про привязанность и привычку. Любовь в первозданном варианте – это страсть, нежность, необходимость быть рядом, тоска в отсутствии, интерес ко всему тому, что интересно возлюбленному, желание делиться всем – мыслями, мечтами и глупостями. Главное, вовремя выйти на минутку и не вернуться.