Маленькое лыжное шале в Швейцарии

Теперь, когда у нее было время подумать, она сообразила, что полностью бросила отель на беднягу Дэйва, который стоял в дверях и наблюдал за происходящим со спокойным, невозмутимым терпением. Как раз в тот момент, когда она собралась последовать за носилками и остановилась во внезапной тревоге, осознав, что ей придется покинуть отель, он подошел к ней, похлопал по руке и сказал: «Не волнуйся, Мина. Я разберусь с ужином».

Она только смогла ответить «Спасибо», потому что другого выхода не было.

Йоханнесу удалось чуть больше сохранить присутствие духа.

– Я позвоню Франци и Жизель, узнаю, не смогут ли они приехать помочь. Они знают, что делать.

Благодарная Мина подхватила свою сумку, взяла пальто и забралась в машину «Скорой помощи».

* * *

Как только они добрались до больницы, поднялась суматоха. Врачи и медсестры окружили и увезли Амелию, оставив Мину одну в коридоре. Некоторое время она расхаживала взад-вперед, пытаясь избавиться от раздражающего, зудящего чувства избыточности требований, пока минут через пятнадцать в коридор не вернулся Торстен.

Она с надеждой посмотрела на него.

– Есть новости?

– Она с доктором. К вам подойдут. – Он ласково улыбнулся, и это ее обнадежило. – Когда будут новости.

– Спасибо, – поблагодарила Мина, понимая, что на этот момент ему, вероятно, больше ничего не известно.

Чувствуя себя потерянной и находящейся в подвешенном состоянии, она тяжело опустилась на сиденье. В кои-то веки ее природная жизнерадостность оказалась подавлена грандиозностью происходящего. Что, если Амелия умрет? Она так о многом ее не расспросила. Если быть честной с самой собой, она избегала задавать вопросы о своей матери. В ней был глубоко зарыт кусочек обиды на то, что родители так и не смогли отказаться от своего безрассудного образа жизни ради маленьких дочерей. И она провела с Амелией недостаточно времени. Совсем недостаточно. Амелия постоянно присутствовала на заднем плане жизни Мины, всегда была рядом, как какая-то экзотическая крестная фея, которая, что бы ни происходило, была на ее стороне, и Мина принимала это как должное.

Она уронила голову на руки и сосредоточилась на своем дыхании. Амелия молода. Она в хорошей форме. На днях они прошли пару километров пешком, и с ней все было в порядке. Она выглядела здоровой, хотя и немного уставшей, и у нее не было лишнего веса. В шале для этого слишком много суеты. Что вызывало сердечный приступ? Забитые артерии. Мысли Мины метались по разным коридорам, постоянно заходя в тупик, и она жалела, что не разбирается в таких вещах лучше.

Сперва она заметила тяжелые ботинки и подняла глаза. Торстен стоял перед ней с чашечкой кофе навынос.

– Это вам.

На короткую глупую секунду от его доброты ей на глаза навернулись слезы.

– Вы… так добры. Danke schön.

Его быстрая улыбка – с оттенком мужской симпатии – и ее первый робкий глоток кофе заставили Мину почувствовать себя намного лучше, и она улыбнулась ему в ответ.

– Надеюсь, с ней все будет в порядке. – Застенчиво махнув ей на прощание, он повернулся и пошел прочь по коридору, ободрив Мину своим добрым сочувствием. В мире всегда найдутся хорошие люди, которые могут скрасить ситуацию, какой бы мрачной она ни казалась. Этот короткий эпизод восстановил естественную веру Мины в мироздание и уверил ее в том, что все будет хорошо.

Когда она осушила чашку кофе, появились Йоханнес и Люк. Пожилой мужчина выглядел серым и осунувшимся, а Люк казался встревоженным, как нервничающий кролик, постоянно проверяющий, нет ли опасности.

– Есть новости? – спросил Люк.

Она покачала головой.

– Я никого не видела. Она там, за дверью. – Мина указала на двойные двери с большим красным перечеркнутым кругом, который на любом языке ясно означал «Вход воспрещен».

Люк и Йоханнес сели по обе стороны от нее.

– Хотите кофе? – спросила она, внезапно почувствовав потребность что-то сделать.

Люк покачал головой.

– Я в порядке.

Йоханнес повторил его жест.

Они втроем сидели в тишине, но Мина заметила, что Люк постоянно ерзает. Его нога притопывала, колено подрагивало, и он, казалось, вжался в свой стул, как будто не хотел здесь находиться или к чему-либо прикасаться.

Наконец, больше часа спустя, из двойных дверей вышел врач с маской на лице, которую он тут же стянул.

Все трое в едином движении вскочили на ноги, и рот доктора дрогнул.

Он поднял руку и начал говорить. Люк перебил его на быстром немецком:

– Sprechen sie Englisch? Sie ist familie und Englisch [83].

– Эта леди, она ваша…

– Моя крестная. Я останусь с ней. Больше у нее никого нет. Ее зовут Амелия. – Последнее Мина добавила немного яростно.

– У вашей крестной случился сердечный приступ. Она поправится, но нам нужно вставить стент, чтобы расширить артерию, доставляющую кровь к сердцу. Это простая процедура. Мы сделаем это завтра.

– Она в сознании?

Он покачал головой.

– Пока нет. Мы поместим ее в персональную палату, и она всю ночь будет находиться под наблюдением.

– Могу я… мы можем ее увидеть?

– Да, как только она устроится. Через полчаса.

– Она ведь не умрет?