Малийские этюды

А пока городу остается только прошлое. И это сокровище, память человечества, этап мировой цивилизации не могут принизить ни трудности, с которыми он сталкивается, ни некоторые уродливые гримасы современности. Эта мысль пришла мне в голову, когда, стоя босиком почти на макушке минарета мечети Санкоре, я фотографировал Томбукту. Мне повезло — немного осела пыль, и город рельефно выставил свои геометрические формы, словно на полотнах кубистов. Отсюда почти не было видно признаков современной жизни. Где-то за этими строениями простиралась величайшая пустыня, из которой веками шли и идут азалай сюда, к Королеве Судана, представшей передо мной такой, какой ее будто только вчера описал отчаянный француз Р. Кайе.

О том же я невольно подумал, посетив Центр исторических исследований и документации имени Ахмеда Бабы. Сотрудники Центра собирают и изучают арабские письменные источники. Среди их находок есть редчайшие вещи, уникальная переписка. Меня принял местный ученый Сиди Амар ульд Эли — благообразный мавр с приветливым и добрым взглядом. Он провел меня в библиотеку Центра и, сдернув плотное покрывало со стеклянной витрины (везде песок!), показал древние арабские тексты. Самыми старыми из них были комментарии к Корану 1241 г. (время правления Сундьяты, расцвет империи Мали), найденные в походном мешке кочевника неподалеку от Томбукту. Плотные желтоватые страницы скругленной по углам книги, жирная черная вязь текста. Как будто и не было семисот с лишним лет. Если так сохранилась бумага, то разве может истлеть человеческая память?

МАЛИЙСКАЯ ВЕНЕЦИЯ

Мопти часто называют Малийской Венецией. Это сравнение невольно напрашивается при виде скользящих по воде в лучах заходящего солнца изящных пирог, которыми с помощью длинных шестов управляют ловкие лодочники. Мне нравится Мопти в сезон дождей. Тогда вода реки Бани поднимается к небольшому причалу и придает классический вид главному украшению города, размноженному на миллионах открыток и фотографий, — речной гавани, врезающейся в торговый центр, а там в этот благословенный для Сахеля период идет бойкая торговля. И невозможно отличить, где кончается гавань, а где начинается рынок. Потому что торговля ведется уже с причаливших к берегу сотен громадных пирог. Некоторые из них на своем борту перевозят десятки человек и множество товаров. Такая пирога — и транспортное средство, и убежище от жаркого солнца благодаря овальному тенту, и торговая лавка, и склад. Иногда в этих местах пирога — единственное средство связи города с отдаленными районами страны.

Тут вы увидите, как выгружают привезенные из бруссы циновки — универсальный предмет африканского быта: они служат крышей для навеса и стенкой для легкой хижины, ложем ночью и молельным ковриком днем… Своей универсальностью циновки могут поспорить лишь с калебасами, незаменимыми вот уже в течение многих веков атрибутами африканского хозяйства. Таких великолепных, от маленьких, как пиала, до огромных, литров на 20–30, посудин, я не встречал больше нигде, кроме Мопти и его окрестностей. В гавани вы еще раз столкнетесь с традиционным предметом суданской торговли — метровыми плитами сахарской соли, прибывшими сюда по Нигеру из Гао или Томбукту.

Вы, конечно, не сможете не задержаться возле корзин с вяленой на местный манер рыбой, которая издает сильный специфический запах. Рыба здесь — основной товар, а знаменитый речной «капитан» (нильский окунь) — гордость Мали. Мопти — рыболовецкая столица. Славу Мопти, вышедшую за пределы страны, принес копченый «капитан». Эту рыбу перерабатывают тут на небольшой коптильне.

В прошлом рыбацкая деревня Мопти на берегу Бани, у самого ее впадения в Нигер, превратилась в город на трех островах, соединенных дамбами. Как и Каес, Мопти не может похвастать яркой историей, подобной Гао или Томбукту. С незапамятных времен здесь находилось поселение бозо, вот уже многие века занимающихся рыболовством. В 1819 г. в 30 километрах от этого поселения правитель Масины Секу Ахмаду воздвиг город Хам-далай, развалины которого еще можно видеть, если свернуть с шоссе, не доезжая Мопти. Он стремился сделать Хамдалай столицей государства, призванного обратить в ислам и приучить к оседлой жизни фульбе. Здесь располагалась армия Масины. В городе было создано около шестисот коранических школ.

В 1862 г. Эль-хадж Омар разбил фульбе и обосновался в этом городе, расположенном на стратегически важном участке между Дженне и Томбукту. Однако вскоре в Масине вспыхнуло восстание, и в 1864 г. Эль-хадж Омар, отступая под натиском фульбе, покинул Хамдалай, предварительно предав его огню.