Малиновые облака

Нынче весной и Тачане было улыбнулось счастье. Нежданно-негаданно вдруг сосватал ее Ведот из деревни Купрашкана. Ведот — здоровый мужик, как раз по ней, только лет на пятнадцать старше. Умерла у него от какой-то болезни жена, детей не успели нажить, и остался он холостяком. Год жил один — маялся, на второй не выдержал и пришел к Тачане. Да сразу и выложил, за чем пришел. Не могу, дескать, один, тоска гложет. Ну и Тачана не стала шибко-то привередничать — какое уж там, коль самой идет к тридцати годам! Согласилась. Хорошо они зажили, дружно. Тачана во всем угождала мужу, не знала, чем бы его повкуснее накормить, куда бы поудобнее поездить. Иная мать не ухаживает так за своим ребенком, как Тачана была внимательна к Ведоту. После замужества Тачана расцвела, похорошела, как белая черемуха в вешнюю пору, и обидное прозвище как-то отпало само собой. Да и просто побаивались его произносить, теперь уже не одной Тачаны…

И вот — война. Кончилось скоротечное счастье. Тачана, как и многие бабы, стала солдаткой, а раз одна, то и забытое прозвище нет-нет да и незлобно слетало с языков сельчан.

Однако она не сердилась и даже иногда сама себя называла так.

— A-а, милые мои, и казак-девке рады стали! — насмешливо сказала Тачана, подойдя к девушкам.

— Почему «стали», мы всегда тебе рады были, — поднялась навстречу Марина. — Садись давай на мое место, поиграй что-нибудь.

Девчата вмиг окружили Тачану, тащат ее на скамейку, суют в руки семечки.

— Не льните, без вас сяду! — небрежно отмахнулась Тачана. — Терпеть не могу, когда упрашивают. Думаете, с гармошкой, так и нос задираю?

— Что ты, что ты! — хором закричали девчата. — Ничего мы о тебе не думаем! Ты же наша, а не какой-нибудь гармонист-зазнайка.

— Ваша-то ваша, да ненадолго. Уеду я скоро от вас.

— Куда же? — опять девушки спросили враз.

— На войну, вот куда! Помогать бить фашистов поеду. Может, и Ведота своего увижу.

— А разве берут женщин?

— Должны брать. Без нас, без баб, мужикам не управиться с фашистами… Кто вот им там приготовит еду, кто стирать будет? А патроны, гранаты поднести — опять же это бабье дело. Я уж не говорю, упаси господи, случай какой, перевязать, оттащить раненого… Куда вот мне с моей силой! Неуж я только для колхоза гожусь? Вот напишу Лукичу заявление — и поеду…

— Как же мы без тебя? — застонали девчата. — Кто иг-рать-то нам будет?

— Какая вам сейчас игра! — строго оглядела девчонок Тачана. — Хватит, поиграли, поплясали. Прошло времечко.

— Неуж оно и не вернется? — вздохнула Марина.

— Как не вернется — вернется, только сперва надо прогнать фашистов с нашей земли. Подождать придется.

— Так ведь и состаришься, пока ждешь… — озабоченно проговорила некрасивая и уже немолодая толстуха Ольга, на которую парни почти совсем не обращали внимания.

Тачана рассердилась:

— А что, парни-то помолодеют, что ли? Тоже не сладко там. Сиди уж, помалкивай! Без году неделя война идет, а она уж заждалась…

Тачана поправила на плече ремень, как заправский гармонист, склонила к мехам голову и заиграла что-то нездешнее, незнакомое. Слышались в этой музыке и печаль, и надежда; грезились нездешние поля, плакали и ликовали нездешние звуки; и еще было в этой музыке такое, от чего хотелось, раскинув руки, лететь встречь ветру…

— Что это ты играешь? — взволнованно спросила Марина.

— Сама не знаю. Придумала. Сыграю вот так дома одной себе — и душа вроде бы потеплеет, вроде бы с Ведотом повидалась…

Все это время Сергей Киселев скромненько сидел в сторонке, курил, чертил прутиком под ногами. Да на него и никто не обращал внимания, будто и не было его вовсе. То ли Тачанина музыка его расшевелила, то ли надоело сидеть одному, но вот он встал, ленивой походкой прошел к девчатам.

— Ну так что, спляшем, что ли? — снисходительно сказал он, растаптывая носком сапога окурок. — А то, я вижу, без меня у вас ничего не выходит…

Девчата опустили головы, опять вспыхнула, в великой неловкости отвернулась Марина. Наступило тягостное молчание.

Тачана поставила гармонь.

— Вот что, ухажер, — сказала она глухо, с недобрыми намерениями подходя вплотную к Сергею. — Не нужен ты нам, понимаешь, не нужен! Катись-ка отсюда, пока не поздно, а не то… — она стремительно наклонилась, схватила суковатую палку, — не то!..

Сергей машинально присел, закрылся рукой.

— Ты что, спятила, что ли?

— Катись! — повторила Тачана и выше подняла палку.

Понял Сергей, шутки с этой бабой плохи, попятился, все еще не опуская руки, а потом круто повернулся, быстро зашагал в темноту.

— Вот так-то лучше будет! — проводила его обжигающим взглядом Тачана.

И сразу напряжение спало, сразу, как ушел Сергей, полегчало у всех на душе. Только Марина все еще растерянно и как бы виновато теребила березовую веточку да Ольга-толстуха с явным состраданием смотрела вслед Сергею.

Вольготно теперь зажилось Киселеву. На всю деревню один жених. Да только ли на деревню! Девки — на выбор, кого захочу, того и провожу. Парень он молодой, не дурной собой, язык к тому же неплохо подвешен. Вот и катается, как кот в масле.